Я ждал новой встречи со своим кумиром, мечтал о победе над ним, жаждал реванша. Весной 1940 года на кортах ЦДКА мы встретились в командном первенстве столицы: «Локомотив» – «Динамо». Говорят, это был самый интересный матч, а начало его было попросту сенсационным. Захватив инициативу, в очень быстром темпе, стремясь как можно больше разнообразить игру, применяя укороченные подрезки, много играя у сетки, ставя своего соперника в неудобное положение, заставляя его ошибаться, я легко выиграл первую партию – 6:1. Но опыт все же взял верх. Впрочем, не только опыт, но и мастерство, класс. Во второй партии, находясь на грани поражения (я был впереди 6:5, 7:6, имел два матчбола), Новиков не дрогнул, не прибегая «к качке», как это сделал бы другой, а хорошими атакующими ударами спокойно выровнял положение, выиграл вторую партию – 8:6 и «всухую» – 6:0 – выиграл решающую. Это был для меня еще один урок теннисного искусства.

Прошло несколько месяцев, и жребий свел нас в полуфинале личного первенства Москвы. Мой путь к полуфиналу не был легким. Правда, в трех партиях я выиграл у Калашникова, но уже в следующем матче Евгений Корбут доставил мне много неприятностей. Ценой больших усилий в пятой, решающей, партии мне удалось победить. Добился я успеха и в поединке с Петром Чистовым.

Чистов был любимцем московской публики, весельчаком-балагуром, неутомимым тружеником на теннисном корте, обладал необыкновенной подвижностью – он брал, казалось бы, безнадежные мячи. Свечи Чистова были неподражаемы, а о его упорстве и воле слагались легенды. Несмотря на то что я победил Чистова в четырех партиях, в мою победу над Новиковым мало кто верил. Начало игры у меня не ладилось, было много ошибок. Новиков легко взял первую партию – 6:2. То, что произошло со мной дальше, трудно объяснить. У меня получалось буквально все. Мой тренер Владимир Николаевич Спиридонов отличался блестящим тактическим мышлением. От его зоркого взгляда не ускользала ни одна из ошибок моих соперников. Учитывая их и исходя из данных ученика, его положительных и отрицательных сторон, Спиридонов составлял план каждой предстоящей встречи, требовал строгого его выполнения. Моя тактика в этом матче, может быть, была несколько мальчишеской, необычной – чередование сильных и средних ударов с резаными и укороченными. Действовал я только в атакующем плане, внося в игру элемент неожиданности. Я выиграл матч. Все мальчишки, которые в этот день были на стадионе ЦДКА и болели за своего сверстника, бросились меня поздравлять. Я был счастлив. Убежал с площадки, потому что о победе над Борисом Ильичом Новиковым я мог только мечтать.

Меня посадили в автомобиль и привезли на стадион «Локомотив». Все соревнования на футбольном поле, баскетбольных, волейбольных, городошных площадках прекратились. Спортсмены общества «Локомотив» у ворот стадиона ждали появления 17-летнего мальчишки, который одержал блестящую победу. Я был потрясен такой встречей. Председатель общества подошел ко мне и сказал: «Спасибо вам, Николай Николаевич (это мне, мальчишке!), за подарок, преподнесенный Всесоюзному Дню железнодорожников!» Поверьте мне на слово – никакие подарки, никакие награды никогда так не волновали меня, как это дружеское отношение спортсменов моего родного спортивного общества.

Очень большую роль сыграл в моей жизни Зденек Зигмунд, ставший моим лучшим другом, бессменным партнером, с которым мы не раз завоевывали звание чемпионов Советского Союза и Москвы в парном разряде. Наша дружба сделала меня его одноклубником – я перешел в «Спартак». Зденек, к великой печали многочисленных друзей и почитателей его таланта трагически погибший в результате авиационной катастрофы, был выдающимся спортсменом. Он – пионер отечественного хоккея с шайбой, был одним из сильнейших форвардов страны, бессменным капитаном московского «Спартака» – многократного обладателя Кубка СССР по теннису.

Зигмунд был старше и раньше дебютировал в большом теннисе. Ну а парным игроком он был, что называется, от природы и ушел из жизни чемпионом Советского Союза – непобежденным. Высшие достижения Зденека в одиночном соревновании – второе место в чемпионате страны 1944 года и второе место в 1948 году, когда в решающем поединке Зигмунд уступил Борису Новикову. Мы встретились с ним в финальном матче на первенство страны в 1944 году. Война еще продолжалась, но судьба фашистских захватчиков была уже решена. Спортивная жизнь Москвы налаживалась, стали проводиться соревнования по многим видам спорта. Страна настраивалась на мирный лад. Для меня и Зигмунда выход в финал был самым высшим достижением. Конечно, и я, и он очень хотели победить и завоевать чемпионский титул. Накануне финального матча мы сидели дома у Зигмунда, и его жена Нина Нифонтова-Зигмунд, тоже известная теннисистка, поила нас чаем. Мы обсуждали предстоящий матч, говорили о том, что этот поединок не может помешать нашей дружбе, и договорились: тот, кто выиграет, должен перепрыгнуть через сетку и поцеловать побежденного. К перерыву я был впереди, выиграв две партии и проиграв одну. Во время отдыха Зденек вдруг мне говорит: «Так ты не забудешь? Перепрыгиваешь сетку и целуешь меня». Всегда во время матча я старался отогнать от себя мысль о приближающейся победе, даже придумал себе изречение: «Не думай, что ты выиграл, ибо ты проиграешь». Были случаи, когда я считал, что уже выиграл, расслаблялся и за это всякий раз был жестоко наказан. Соперник в решающие минуты выравнивал положение и побеждал.

«Зачем так Зигмунд говорит? – думал я. – Что это? Тактический ход или он смирился с поражением?» Четвертую партию в трудной борьбе выиграл я. Как мы и договаривались, я перепрыгнул через сетку, и мы расцеловались.

Много лет мы играли вместе в паре. Зигмунд был удивительным партнером. Настоящий атлет, всегда находился в прекрасной форме. Он быстро бегал, брал буквально все мячи. В трудные минуты матча три четверти площадки находились под контролем Зигмунда. Он великолепно играл у сетки, особенно в паре, а в одиночной почему-то предпочитал действовать сзади, и его приходилось буквально уговаривать идти вперед к сетке. Обладал блестящей реакцией и потрясающей подвижностью. Играть с ним было легко и приятно. Мне кажется, если сравнивать его с мастерами ракетки 60-х годов, то играл он раза в два мощнее Сергея Лихачева, быстрее Мозера и разнообразнее, чем Какулия.

Взаимопонимание, сыгранность, умение быстро перестроиться и дополнить друг друга – все это обязательно для теннисистов, претендующих на парное первенство. Нам повезло. Мы действительно чувствовали друг друга, как говорится, с полуслова. Достаточно было ему крикнуть «Коля!», и я уже точно знал, в каком месте площадки он находится и что должен делать я. Зденек, как никто другой, мог подбодрить и направить в трудную минуту.

Однажды, накануне ответственных соревнований на Кубок СССР (а за команду московского «Спартака» выступали Зигмунд, Андреев, Корчагин и я), Зденек сломал ногу. Случилось это как-то нелепо. Мы любили футбол и играли с Зигмундом за любую клубную команду «Спартака» – в зависимости от занятости на теннисных соревнованиях. В этот день, кроме теннисных пар, в Москве был очень интересный футбольный матч – ЦДКА – «Динамо» (Тбилиси). Поскольку наш теннисный противник был слабым, мы уговорили руководство «Спартака» разрешить нам сыграть в футбол пораньше, за третью команду, чтобы успеть к началу на стадион «Динамо». Зигмунду страшно не хотелось ехать играть в футбол, но я его уговорил. «Неудобно, ждут товарищи, забьем три мяча, потом ты, – сказал я Зигмунду, – притворишься, что получил травму, и пойдешь принимать душ, минут через десять то же сделаю я. Ребята удержат победный счет, а мы успеем на футбол». Мы действительно забили три мяча и первый тайм выиграли – 3:0. Когда же начался второй, выяснилось, что один футболист уже сбежал на стадион «Динамо», и нас осталось 10 человек. И вот в один из моментов Зигмунд обходит одного игрока – его бьют, он обходит второго игрока – вновь следует удар по ногам, третьего соперника Зигмунд бьет уже сам… От огорчения, от возмущения, от боли. Вдруг слышу крик. Смотрю: Зигмунд лежит. Подбегаю к нему и говорю:

– Молодец, Зденечка! Прекрасно, замечательно, в лучших традициях Художественного театра!

– Колька, я ногу сломал…

– Ничего, ничего, прекрасно! Иди, помойся, через несколько минут я тебя догоню.

– Да нет, я серьезно говорю, я ногу сломал… Пришлось срочно везти Зигмунда в Боткинскую больницу и играть без капитана…

Зигмунд жил в Тарасовке. На костылях выходил к станции встречать нас. По ночам, когда мы спали, он перетягивал нам струны на ракетках. Кубок мы выиграли. Зигмунд поправлялся медленно. Начался чемпионат Советского Союза, а так и не ясно было, сможет ли он выступать вместе со мной хотя бы в парном разряде, чтобы защитить звание первого дуэта страны. Зигмунд снял гипс, и мы хотели играть, решив, что основная нагрузка в матче должна лечь на меня, а он будет стоять только у сетки. Возникло неожиданное препятствие: никто из врачей не соглашался дать моему партнеру справку о допуске к соревнованиям. Выручил нас капитан медицинской службы, только что пришедший из армии к нам в «Спартак», Михаил Корчагин.