– Прекрати, - тихо и зло произносит Гриз, отчего-то девушка тут же теряется и вновь лишь в пол, пустым и невидящим.

Разорвав зрительный контакт он вздыхает и уже громче повторяет:

– Раш, убери от неё свои руки.

– Ой, да ладно, - доносится увлечённый ответ.

– Раш!
– уже повышая голос.

– Что?
– он останавливается и смотрит на Гриза.

– Ей не нравится.

– Она просто ещё не распробовала.

– Прекрати, я сказал.

– Ты серьезно?

– Более чем.

– Да пожалуйста!
– и возмущенный Раш отпускает её из своих объятий и даже отодвигается дальше.

К удивлению Гриза она не соскакивает с кровати, не кидается к нему, в поисках защиты. Ничего. Ничего вообще. Так и сидит, сжавшись, еле дыша. Будто пошевелиться боится. Может, и вправду боится? Страхом парализовало? Так “хорошо” попользовали в первый раз, что теперь в кошмарах снится и от прикосновений цепенеет?

– Что, так хороша в постели, что даже делиться не хочешь?
– разрывает молчание Раш.

– Не знаю.

– Что?

– Не знаю, я не пробовал.

– Да ладно? А чего так?

Гриз в очередной раз вздохнул, поморщился, посмотрел на девушку:

– Сомнительное удовольствие. Она же… - он мучительно подбирал слова, - Тут даже никакого отклика не получишь. Просто членом потыкаться? Зачем? У нас в коем-то веке ползамка девиц - бери любую.

– Ну вот и растормошишь, глядишь, втянется.

– Она явно не горит желанием.

– Мало ли кто чем горит! На кровать повалил, или куда там тебе нравится, и понеслась! Мне тебя учить?

– Да повалить-то можно? Но зачем?

– Получить её благодарность за спасение! Ничего, с неё не убудет.

Гриз заржал и ответил:

– Раш, я, правда, не уверен, что она мне благодарна.

– Ну и к чёрту ты с ней тогда возишься! С такой неблагодарной! И другим не даёшь!
– на этих словах он подскочил и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

– Да уж… - прокомментировал произошедшее Гриз, отсмеявшись.

Затем он опять взглянул на их предмет спора, подошёл ближе, приподнял её голову за подбородок, ловя взгляд и спросил:

– Ну, и зачем я вожусь с тобой, такой неблагодарной.

Но и в этот раз ответом была тишина и лишь внимательный взгляд.

– Слушай, а ты всегда была такой или тебя после близкого знакомства с предыдущими “друзьями” так накрыло? Что они с тобой делали, а? Ты ведь понимаешь, что я тебе говорю, понимаешь. Почему никак не реагируешь? Может, Раш прав и просто трахнуть тебя как следуют? Глядишь и голос проявится.

Он наклонился вперёд, облокачиваясь на её бедра, крепко сжимая их и одновременно поглаживая большими пальцами с внутренней стороны. Лицом к лицу, близко-близко, глаза в глаза. Улыбнулся и произнёс:

– Ну так что, хочешь, я тебя отымею. С душой. Могу ещё и Раша позвать, ему, похоже чешется куда-нибудь тебе присунуть. Он мальчик с фантазией, такого придумать может - ух! Вдвоём с тобой позабавимся. Хочешь?

Тишина, опять тишина. Только сглотнула. Не то удачно совпало, не то действительно пробрало. Понимай, как знаешь. Хотя, ему ещё показалось, что во взгляде таки мелькнула тень страха. Показалось ли? А может, действительно ничерта не понимает. Он тут распинается, а она как животные лишь на интонации реагирует? Вот и хлопает ресницами равнодушно?

– Молчишь. Опять молчишь, - он чуть отступил, но лишь для того, чтобы сесть на кровать рядом, - Это ты настолько в лучшее веришь или тебе всё равно, что с тобой дальше будет? А может ты действительно не против?

Он усмехнулся, повернулся к ней, а она всё так же была целиком и полностью увлечена полом. Он дёрнул за руку её на себя и произнёс:

– Я же говорил, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Она смотрела, теперь смотрела.

– Знаешь, ты красивая, - он провел пальцами по контуру её лица, большим погладив губы, - но всё-таки неживая. И зачем я вожусь с тобой?
– его рука переместилась ниже, лаская её горло, - но и на произвол судьбы бросить тоже как-то неудобно, поэтому, я подарю тебе покой, да?

И вновь он сдавил её горло, как тогда, наслаждаясь этим трепыханием угасающей жизни. Беспомощным. Хрупким. Сомкни сильнее и раздавит. И лишь ему решать. В его руках бьётся эта жизнь, каждым дерзким ударом пульса под ладонью, каждым судорожным вздохом с едва заметной хрипотцой, и от него зависит. Он упивался этой властью. Наслаждался, желая прочувствовать каждый момент. Каждый невольный жест. Что это было? Что? Почему? Но ему нравилось, как же ему нравилось, до боли, до одури. Обволакивало и манило.Не сдержавшись, он примкнул ближе, почти касаясь её приоткрытых губ своими, срывая с них те судорожные вздохи. Деля их на двоих. Один за другим. Рваные, ослабевающие. Лбом ко лбу, полусомкнуты веки.