На кровати ждала шелковая пижама. Черная. Мой новый друг, я смотрю, не отличается фантазией в выборе цветов.

…Штаны пришлось затянуть поясом, чтобы не спадали, а куртка сделана, как кимоно. Дедушка носил кимоно, саржевые или бумазейные - летом, простеганные сашико - зимой. Никодим носил халат пао или рубашку ханьфу… А вот Яррист предпочитал белоснежные сорочки из сидхейского хлопка - того, который чуть царапает кончики пальцев. И костюмы вампирских брэндов: Манчини, Борджа или Сфорца. Это когда вылезал из своего любимого камуфляжа.

Сашка, да и другие оборотни в стае, довольствовались кожаными косухами и джинсами, а меня Марико научила носить короткие замшевые юбочки с бахромой и ковбойские сапожки… Она же заставила отрастить волосы, которые Никодим стриг мне сам, портновскими ножницами, «под мальчика».

Надеть кимоно было всё равно, что заглянуть домой. Всего на минутку: заглянуть в комнаты, почувствовать родной запах…

На глаза навернулись слезы. В сто пятьдесят четвертый раз представила, как бы сложилась моя жизнь, не погибни дедушка с бабушкой.

Я могла бы стать художницей. Друг дедушки, дядя Улукбек, говорил, что у меня прирожденный талант к технике сумиё-э. Никодим тоже говорил, что у меня талант. Но не к рисованию.

Если бы я могла изменить судьбу! Завести нормального парня, уютный дом… Но будем смотреть правде в глаза: я - киллер. Я не должна быть ни с кем. Потому что… Потому что, стоит мне расслабиться, почувствовать вкус к жизни, как случается что-нибудь плохое и всё рушится.

Так было, когда я потеряла стариков. Так было, когда я наконец простила Никодима и поняла, что отныне моя семья - это он; Так было, когда я вообразила, что Яррист любит меня. Так было, когда я поверила, что смогу быть счастлива в стае оборотней…

– Эй, ты что, спишь? Зову, зову, а она и ухом не ведет.
– я незаметно вытерла слезы.
– А чего глаза на мокром месте?

– Мыло попало.

– Ага, конечно… - он скептически сморщил нос.
– Ладно, не дрейфь. Я поесть приготовил, а потом… - он внезапно отвернулся.

– Что?

– Суп с котом.

Никак я не могу понять этого сидхе. То он милый, почти что друг, а то… Вот, как сейчас. Я расклеилась, а он, вместо того, чтобы утешить, надулся, как жаб.

Пока я плескалась в ванне, Тристан приготовил пасту с шампиньонами. Интересно, а где он продукты взял? Или у него вечный запас в морозилке? Ладно, на халяву, как говорится… А вообще недурно. Готовить он умеет.

– А почему сам не ешь?

– Сыт.

– И когда успел?

– Не твоя забота.

Я отложила вилку. В конце концов, что я такого сделала?

– Послушай, я могу уйти прямо сейчас, если ты передумал. Просто скажи.

Он невесело усмехнулся.

– Так и пойдешь, в моей пижаме?

Я дернула плечом и усмехнулась.

– Как-то я оказалась на Майорке. Без денег, паспорта и с огромным счетом в ресторане: Яррист привез отмечать мой день рождения. Он был мистер Романтик: цветы, шампанское, оркестр в мою честь… А потом извинился, и отошел в сортир. Всё.

Зачем я это рассказываю? Сама не знаю.

– И как ты выкрутилась?
– Похоже, Тристан приходит в себя.

– По всякому. Тебе будет неинтересно.

– Ладно, не обижайся. Я не на тебя злюсь.

– А на кого?

Он вздохнул.

– Бэлль Морт. Я наконец-то вспомнил, где тебя видел. Портрет в галерее Тэйт… Отмытая, ты очень похожа на… саму себя.

Я нарисовала автопортрет лет в шестнадцать, под руководством дяди Улукбека. Он его очень хвалил, а потом, никого не спросив, отослал на какой-то престижный конкурс. В конце концов портрет попал в Лондон и неожиданно прославился.

Я была изображена в рыцарских доспехах. Под определенным углом лицо, под низко надвинутым шлемом с пышным плюмажем, превращалось в череп.

Бэлль Морт, Красавица-Смерть. Так окрестили портрет с легкой руки какого-то журналиста...

Мне понравилось, что греха таить, и я взяла этот псевдоним, когда стала охотницей на вампиров.

– Накрылась медным тазиком наша идея пристроить тебя в полк. Если я тебя узнал - и другие найдутся.

Мне аргумент Тристана показался слабоватым - мало ли, какой там портрет? Но спорить я не стала. Ему виднее.

ГЛАВА 12