Да и я хороша: не сообразила, что гламор на электронику не действует. На дорогах ведь полно камер наблюдения, так что угнанную машину быстро вычислили.

Говорил Никодим: хуже всего попасть в ловушку собственных амбиций…

Замок решетки был прост, как фантик, я его осмотрела, но трогать пока не стала. С наручниками то же самое.

Нужно дождаться, чтобы полицейские отвлеклись - например, отправились потрошить очередного бедолагу, а затем освободить Тристана, и слинять. Главное, не допустить, чтобы с нас начали брать отпечатки пальцев и фотографировать. Тогда действовать придется грубее, а мы и так уже наследили.

Вместо того, чтобы идти работать, полицейские уселись за стол. На тумбочке в углу зашумел чайник, появились разнокалиберные чашки, коробка с сушками и ирисками. Запахло колбасой.

Самый молодой - тот, что был с автоматом - поставил оружие в стойку, снял желтый слюнявчик и наклонился к небольшому треснувшему зеркальцу, пытаясь пригладить хохолок на макушке. Безуспешно. В конце концов, плюнув на ладонь, он его просто приклеил. Справившись с прической, парень взял табурет, и, поставив его поближе к решетке, начал на меня как-то нехорошо пялиться.

– Чо, Гриня, приглянулась цыпа?
– спросил Ивашов, с хрустом разгрызая сушку.

– Ага… - пробубнил Гриня и сглотнул кадыкастым тощим горлом.

– Дак поговори с Коляном. Может, отдаст… - хрюкнул Ивашов.
– Это ж ты тачку нашел, значит, награда тебе причитается.

– По мне, так больно лядащща… - отозвался третий, лысый и низенький, намазывая маслом булочку. И добавил: - Зря мы Коляну позвонили. Прибьет он щеглов.

– А то не наша забота.
– Ивашов поднялся, принес чайник и плеснул себе кипятку.
– Мы тачку нашли? Нашли…

– Угонщиков полагается в Центральную везти.
– гнул своё лысый.

– Дак мы ж дела не заводим.
– пожал плечами Ивашов.
– Если б дело - тогда конечно. А Колян заяву подавать не станет - на хрена ему? Сам разберется…

Дверь будки грохнула о стену, на пороге стоял толстяк. Он как раз вписывался в проем: квадратные плечи, обтянутые черной кожанкой, голова - как непропеченный колобок с кепкой на лысой макушке, вместо носа - две дырочки, глаза - тоже дырочки, только побольше, подбородок - в самую пору хорошему, откормленному хряку.

– О! Вот и Колян!
– преувеличенно гостеприимно вскричал Ивашов.

– Вечер в хату.
– буркнул бандит и шагнул внутрь. В будке сразу сделалось тесно.
– Эти, штоль?
– толстяк махнул в нашу сторону обрезом, в его ручище похожим на детский пистолетик.

Подойдя к решетке, он вгляделся в полумрак.

– За рулем пацан был. Девка с ним.
– пояснил Ивашов.

– Отвязывайте.
– распорядился бандит.
– С собой заберу… - еще раз равнодушно скользнув по мне взглядом, Колян отвернулся.

Тристан негромко заворчал. Я закатила глаза: ну хоть бы здесь удержался!

Бандит присвистнул, и, не глядя бросив обрез на стол, подошел вплотную к решетке.

– Вы знали, что пацан - вервольф?
– спросил он негромко.

– Нет, не знали… - Ивашов пожал плечами.
– Это что-то меняет?

– Для вас - почти ничего.
– достав солидных размеров лопатник, бандит принялся отсчитывать купюры.
– Кроме нескольких лишних бумажек.

– Оборотни - это уже не наше ведомство.
– не поднимая глаз от чашки с чаем, проговорил лысый.
– Про вервольфа мы обязаны доложить.

Колян требовательно уставился на Ивашова.

– Да ладно тебе, Палыч!
– лейтенант присел напротив лысого.
– Колян заявление не станет писать, дела нет… Чего тебе еще?

И тут я услышала негромкий свист.

Форточка за спиной лысого была распахнута, через нее долетали шум трассы, громкий треск ссорящихся сорок, голоса - наверное, дружков Коляна, охраны, оставленной снаружи…

И - свист. Этот звук я ни с чем не спутаю.

Встав поближе к двери, я приготовилась. Никто не обратил внимания - спорили о Тристане. Если они допетрят, что он еще и сидхе… Свист раздался громче и ближе, послышались глухие задушенные звуки. Я сглотнула: вот и нет больше у Коляна охраны...

Сбросив наручники, открываю замок, шагаю к столу и беру обрез. Немая сцена.

– Т-ссс… - говорю я мужикам и стреляю в дверь.

Носферрату отлетает на пару шагов, но не падает. Взяв выше, стреляю еще раз. Обезглавленное тело рушится на дорожку.

– Гребаный насос!
– визжит Ивашов, падая на пол.

– Окно!
– кричу я.

Колян уже стреляет по темной фигуре, мечущейся среди осколков, к нему присоединяются лысый и молодой. Ивашов, скорчившись за столом, судорожно пытается выпростать свой Макаров из кобуры.