— С какими признаками? — поинтересовался он.

Тишка оглянулся на Алика. Тот, нервничая, сцепил руки за спиной и беспрестанно поколачивал пальчиками по казанкам.

— А с такими. Он понял, что Алик будет молчать и ему можно отвечать за него на председательский вопрос. — Уродливые выискивать, которые от жемчуга скособочило.

Председатель удовлетворённо гмыкнул.

— Ну и попадались такие, уродливые? — спросил он.

— Попадались! — не утерпел всё же Алик.

— С жемчугом? — спросил председатель.

Алик отвернулся от него.

— Ну ладно, не отвечаете — и не надо, — сказал председатель. — Мне и так всё ясно.

— Да чего вам ясно? — вскинулся снова Алик. — Я вам журнал покажу. В конце восемнадцатого века из Архангельской губернии вывозилось жемчуга на 181 520 рублей в год.

— Допускаю, — сказал председатель.

И тут уж Тишка не выдержал, забыл, что хотел одеваться.

— Это по-нынешнему восемнадцать миллионов рублей, — оглушил он Зиновия Васильевича громкой цифрой.

— Ну? — не поверил председатель.

— А вот вам и ну… — поддержал Тишку Славик. — Считайте сами, если корова стоила тогда восемь рублей. Сколько за неё нынче дают?

— Восемьсот — тысячу двести… Смотря какая корова…

— Вот и считайте!

Председатель наморщил лоб, зашевелил губами.

— Да, восемнадцать миллионов выходит, — согласился он.

— Вот какие денежки у вас из кармана плывут, — добил председателя Тишка. Председатель засмеялся, и Тишка понял, что Зиновий Васильевич притворялся, когда, занимаясь расчётами, по-серьёзному хмурил брови.

Председатель перехватил Тишкин обидчивый взгляд, перестал смеяться:

— Ребята, так восемнадцать же миллионов на всю Архангельскую губернию. А в ней знаете сколько жемчугоносных рек!

О, председатель-то хоть и не читает журналов, а не так уж и прост.

Тишка сник от его довода. И в самом деле, Архангельская губерния большая. Алик сам же перечислял, что из неё выделилась Вологодская область, да ещё кое-что перепало Костромской и Кировской.

И тогда на подмогу Тишке выступил Алик:

— В журнале сказано: «В 1913 году на реке Кереть жемчуголов средней руки добывал за лето жемчуга на 200–300 рублей».

— Допускаю, — опять согласился председатель. — Ну и давайте помножим на тот же коэффициент, — предложил он. — Двести — это примерно две тысячи, триста — три… За ле-е-то… Да у меня и комбайнер средней руки не меньше этого зарабатывает.

Боже ж ты мой, самое время забираться в штаны и натягивать рубаху. Не столько комары доняли Тишку, сколько досада, что в чём-то он, Тишка, всё же опростоволосился. Ведь они же тоже считали, и у них восемнадцать миллионов выходило на четверых: на Алика, на него, Тишку, на Митьку и Славку. Почему же они всю губернию-то приняли за одну реку Кереть? Хотя нет, Алик сулил всего один миллион, не восемнадцать. Но и одного на Керети вчетвером, выходит, не наскрести. Десять тысяч, не больше.

Тишка, насупившись, оделся. Комбайнеры зарабатывают веселее, это Тишка знал по отцу.

— Значит, разбогатеть захотели? — подколол его председатель, и это ещё больше обидело Тишку.

— Да мы же не для себя! Для колхоза!

— Для колхоза? — недоверчиво переспросил председатель. — Значит, я на вас зря шумлю… Думаю, ребята с Клондайка, себе карманы решили набить, а того не знают, что жемчуг, как и золото, — государственное достояние и что за добычу его без соответствующего разрешения по советским законам судят…

Председатель куда-то опять увильнул в сторону. При чём тут суд-то? Они же не для наживы ловили, они колхоз хотели сделать богатым.

— Запугиваете? — спросил Алик у Зиновия Васильевича.

— Не запугиваю, информирую…

Но Алика разве обведёшь вокруг пальца! Он горько усмехнулся:

— Так бы сразу и говорили, что ловить нельзя… А то запели нам песню: Кереть — не жемчугоносная, Кереть — не жемчугоносная… И сами же знаете, что нас обманываете…

Председатель отшвырнул в реку раковину, которая мешала ему жестикулировать руками, и, как баба, всплеснул ими, освобождёнными теперь, на весь размах, ударив себя по бёдрам:

— Ну, мужики, вам бы только спорить… — Он был сейчас как на колхозном собрании, вёрткий, насторожённый, поворачивался то к одному, то к другому. — Ну, вот ты, Митька, скажи, ты полежаевский абориген, ты слыхал от кого-нибудь, что в Керети есть жемчуг?

Тишка за напряжённым разговором с председателем совсем выпустил из виду Дмитрия. А ведь тот ещё в Полежаеве делал упор на то, что не слыхивал от стариков про жемчуг ни одного намёка. Ну, председатель безошибочно выбрал себе союзника. Но Митька повёл себя благородно: