Костя никак комментировать не стал, сделал еще пару затяжек, наполняя легкие дымом, пытался одну горечь заменить другой.

– Ты чего такой смурной, а, Костя?

– А чего мне, от радости плясать, что мать моего ребенка может умереть в любую минуту?!
– зашипел яростно, сигарету, не докуренную, в пыль растер.

– Сама рассказала или помог кто?

– Сам как думаешь?
– сарказм лился рекой, - Конечно, помогли мне узнать. Чтобы она добровольно в своей слабости мне призналась?! Да никогда в жизни!

– Это она умеет! Упертая, - кивнул понимающе, - Разецкий постарался?

Костя мог только молча кивнуть. Вытянул еще одну сигарету из пачки, прикурил и глубоко затянулся.

– Гнида! Я ей сразу так и сказал. Только она разве слушает? По молодости наивная была, думала, раз ей помогли,- не за спасибо, кстати, она для меня такие дела проворачивала, что самому до сих не верится, что все сухими из воды вышли,- значит, она всем помогать должна?! Спасать пыталась.

– Не всякого человека нужно из грязи спасать, для кого-то это естественная среда обитания, - тихо заметил, - Что ж ты ей мозги не вправил?!

А потом уже сам усмешку скрывать не стал, только затяжки стали еще глубже.

– Хотя, хрен ей что докажешь, если решила, все, ты хоть вешайся! Есть то, что в ней никогда не изменится.

– Да, есть. Ты пробовал ее убедить на операцию? Меня она не слушает, так может хотя бы тебе удастся?!

– Пробовал, только ты ее лучше меня знаешь. У них какие-то нелады с Разецким пошли?

– Поговаривают, он игрок.

– Кто поговаривает?
– на Костю такой мрачный взгляд бросили, что ему бы сквозь землю провалиться, только фигу с маслом.

– Люди, - усмехнулся, - Значит, правда? Играет? В долги залез и перешел черту? Так?

– Допустим, - спокойно улыбнулся, - Дальше что?

– Почему не пресек сразу?

– Это ее компания, и меня она не касается. Да, бывают у нас совместные взаимовыгодные клиенты, но я не лезу в управление. Там главная она, потому не пресек, смысла не видел.

– Теперь тоже не видишь?

– Ты от меня, что услышать хочешь? Так ты сразу скажи, а я разберусь!
– Сава разозлился, ругнулся под нос себе и задышал глухо и тяжко.

– Страшно. Мне страшно за нее, за нас всех. Жизнь такая штука, что не знаешь, откуда прилетит... Я просто, пока еще не знаю, как нужно действовать с ней. Давить? Или слабину дать?

– В этом деле я тебе точно не советчик, самому бы разобраться, - глухо проговорил, а взгляд свой от Золотаревой не отрывал.

Костя, вот честно, не понимал, какие у этих двоих отношения. Вместе они или нет? Не хотелось уточнять или спрашивать, но остальные, удивленными не выглядели, скорей уж смотрели на эту странную пару и пытались улыбки скрыть, но грустные какие-то.

Он и Марина тоже так со стороны выглядели?

Костя ловил себя на том, что смотрит, постоянно ищет ее взглядом теперь, присматривается и выискивает что-то в цвете лица, блеске глаз, движении рук. Просто смотрит на нее, особенно, если Марина не рядом, а дальше, чем на два метра от него отошла. Он, мысленно, уже готов бежать к ней, чуть что. И тело, корпусом теперь стоит в полоборота, в сторону Марины.

Стоит ей просто замереть, задуматься, вот как сейчас.

Вся такая красивая, в черном облегающем шелке, от чего Косте хотелось пойти найти Таню и позаимствовать легендарную биту, и устроить тут ледовое побоище, чтобы всякие не пялили свои глаза на задницу его женщины! И дышать в ее сторону не смели!

Нутро рычало, рвалось наружу!

Собственник внутри хотел заорать «МОЕ» и спрятать ото всех!

Но не мог.

Их с трудом можно назвать друзьями, появилось хоть какое-то доверие, и рушить все, потому что ему, при взгляде на Марину, в штанах больно, и кровь кипит так, что дышать нечем, ну..., это его проблемы.

Стоило пойти и снять напряжение с любой другой, баб вокруг, как кур нерезаных, пальцем помани и любая, радостно повизгивая, ноги раздвинет, или на колени встанет.

Но, это злой рок, не иначе.

У него в голове была только Марина. Маришка. Царевна-Несмеяна. Нет, теперь уже полноценная Царица! Выросла, изменилась, а все так же сводит его с ума!

Своим взглядом: прямым и острым, требовательным и уверенным. Своей улыбкой: иногда нежной и ласковой, подаренной ему нечаянно и случайно, но он таял в такие моменты; или лукавая и проказливая, когда все они обсуждали, как Таню замуж выдать, строили планы, что делать. В тот момент, она показалась ему мальчишкой, озорным и весёлым, предвкушающим результаты своего маленького хулиганства.