— Думаю, да.

— Последний труп, который я нашла, принадлежал бандиту. Я обнаружила его на некотором расстоянии к югу. Вор направляется на север, к тому месту, где захоронен гхолам.

— И никто его теперь не охраняет. Подземный народ давно исчез. Как яханы. — Кейн скривился, вспомнив озеро смолы в лагере Асандера.

Яна покачала головой.

— Судьба подземного народа — это не тайна. Смерть богов разрушила землю и открыла несметные сокровища, погребенные под Маль–Торрадом. Семь великих городов вступили в войну из- за этих богатств. Никто не выжил. Теперь Маль–Торрад — мертвое место: бесконечные залы, населенные призраками павших.

Брик не сводил с Яны глаз, полных любопытства и восхищения.

— Как ты научилась так драться? Никогда не видел, чтобы с дюжиной противников бились без оружия.

Яна Шах Шан улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Не совсем без оружия. Я — мастер Единения, священного искусства, которому учат всех агентов Императора. Мое тело — это оружие, отточенное годами практики и глубоким пониманием невидимых энергий, которые всех нас окружают.

— Ты мне покажешь? — взволнованно спросил Брик.

Это снова прозвучало по–мальчишески, его охватила восторженность ребенка, узнавшего о существовании тайны, которую нужно раскрыть. Кейн не смог удержаться от улыбки.

— Даже основы Единения требуют многих месяцев изучения. Но, если мы двигаемся в одном направлении, я могла бы научить тебя паре приемов.

— Ну, вот и оно, — влез Джерек, и все посмотрели на него. — Давай, Кейн, — произнес он с горечью. — Просто скажи это.

— Что?

— Попроси ее пойти с нами. — Волк принялся тянуть себя за бороду, стиснув в ярости челюсти. — Я думал, у нас все хорошо, у нас четверых, — заявил он, кивая на Брика и Хрипуна. — Никто не может сказать, что я поднимал шум и был против того, чтобы они отправились с нами. Я прикусил язык и примирился с этим.

— Да ладно, я помню твои меткие слова после…

Волк был не в том настроении, чтобы выслушать.

— Я могу снести бандита–молокососа, который пытался нас убить, — с напором продолжал он. — И какого–то здоровенного зеленого типа, который может и демоном оказаться. Да черт с ним, раз он умеет сражаться и вполне себе нормальный парень, то меня не смущает, если он к нам прибился. Но это, — он ткнул большим пальцем в сторону привлекательной молодой женщины, которая в недоумении уставилась на него. — Это просто издевательство.

Джерек сплюнул и захромал прочь, пыхтя от праведного гнева.

— «Мое тело — это оружие», — произнес он, аж засипев от презрения. В порыве ярости он повернулся и врезал кулаком в ближайшую глыбу.

Даже Хрипун поморщился, услышав, как хрустнули костяшки пальцев Джерека. А Волк лишь окинул их всех пристальным взглядом, словно призывая что–то сказать и делая вид, что он не повредил сейчас пару пальцев, вмазав по гранитной глыбе.

Кейн повернулся к Яне Шах Шан, которую, похоже, это просто ошеломило.

— Не принимай на свой счет, — мягко сказал он. — Джерек всегда несколько напряжен с незнакомцами. Ты к этому привыкнешь.

Человек с капюшоном на голове сидел в затененном углу таверны, куда не проникал свет подвешенного к потолку шара, и наблюдал за входившими людьми. Это продолжалось уже большую часть склянки. Всем шахтерам, работавшим в Заброшенном краю, было приказано собраться в таверне «Передохнем у Черного Властелина» по завершении рабочего дня. Мрачные предчувствия толпы вскоре сменятся бурным ликованием, когда Бешеные Псы сообщат новости. Завтра все они поплывут в Телассу — или, по крайней мере, так скажут шахтерам.

Но Даварус Коул знал, что к чему.

Прошло еще полсклянки, он ждал. Зал таверны бурлил, до отказа набитый потными, покрытыми грязью рабочими. На Коула бросали любопытные взгляды. Несколько мужчин пытались заговорить с ним или заглянуть под капюшон. Отодвинувшись глубже в тень, он быстро показал им свое оружие, и они тут же оставили его в покое. Даварус снова и снова вспоминал слова Танатеса. У него имелась одна–единственная возможность исправить положение.

Наконец дверь с шумом открылась, и в таверну неспешно ввалился Корвак. Блондинка, державшая его под руку, окинула зал враждебным взглядом, который совершенно не вязался с ее сексуальным нарядом, подчеркивающим все ее соблазнительные округлости. При виде этой парочки Коул резко подался назад. Затем на него нахлынули воспоминания: что они сделали с ним тогда, ночью, за этой самой таверной, а вместе с воспоминаниями — гнев, а с гневом пришло и мужество. Его гнев стал перерастать в бешенство, но Коул сдержался, бросив взгляд на свисавшую с потолка светосферу.

Несколько помощников Корвака присоединились к своему предводителю, пробиравшемуся к стойке. У каждого на поясе висел меч. Само по себе это не было чем–то из ряда вон выходящим, но Коул знал, что скрывается за их загадочными усмешками и страстным блеском в глазах.

Он видел Улыбчивого, и Скитальца, и Дымину, и других, кого хорошо знал. Даже опусти он капюшон, они могли бы его не узнать. Из дома Деркина он вышел внешне другим человеком после того, как похитил душу Тесака. Он больше не тот Призрак, которого они помнили.