Оправив свой изодранный черный плащ, Танатес кивнул в знак приветствия и положил руки на ближайший бункер.

— У нас мало времени, — резко сказал он. — Скоро появится Троица. Я должен выкачать как можно больше, если хочу их победить. Нерожденные хорошо напитались сегодня ночью.

— Напитались? — эхом откликнулся Коул, но Танатес не обратил на него внимания и поднял лицо с повязкой к ночному небу.

— Отойди, — приказал чародей.

Его руки начали светиться. Из кистей Танатеса стало исходить, пульсируя, черное пламя, наполняя его зловещим сиянием. Бункер задрожал.

Подавшись назад, Коул бросил взгляд на город. Из таверны «Передохнем у Черного Властелина» поднимался густой черный дым. Шахтеры и Бешеные Псы выбегали из таверны, и те и другие — с кровавыми ранами, некоторые с трудом держались на ногах. Корвак спорил с Прайэмом и его Белыми Плащами, явно требуя, чтобы они помогли усмирить шахтеров. Пока Коул наблюдал, к Бешеным Псам прибыло подкрепление, и они стали окружать горняков. Положение осложнялось тем, что пламя, которое пожирало таверну, перекинулось на соседнее здание.

Коул уже собирался повернуться к Танатесу и сообщить, что собирается назад, помочь шахтерам, когда заметил три белые вспышки, которые неслись по Заброшенному краю, направляясь к ним. Увидев это, он вздрогнул от страха.

— Троица! — воскликнул он. — Троица на подходе!

Танатес повернулся в то самое мгновение, когда к ним приблизились три служительницы. С минуту они смотрели на двух мужчин, спокойные, как озеро в безветрие, на фарфоровых лицах — ни малейшего признака напряжения. Казалось, они почти не дышат.

— Ты смеешь красть у Хозяйки? — произнесла без всякого выражения одна из бледных женщин. По ее подбородку струилось что–то темное, оставляя пятна на верхней части платья, словно она недавно чем–то или кем–то питалась. — Эта земля и вся магия, заключенная в ней, — собственность Белой Госпожи. Наказание за воровство — смерть.

Танатес стиснул челюсти.

— Я обманывал смерть пять сотен лет. Теперь ты меня не остановишь, тварь. Сейчас, когда я так близок к тому, чтобы открыть правду.

— Единственная правда, которую ты откроешь, — это хладная неизбежность могилы.

Коул услышал, как сердце чародея забилось быстрее, но от трех служительниц не исходило никаких звуков. Почти, как если бы они были мертвы, как шаркуны в карьере.

И тут его осенило.

Он вышел из–под прикрытия бункера и поднял руки вверх.

— Я приказываю вам, — громко, нараспев произнес он, — покиньте это место! — Он выжидательно смотрел, как три пары бесцветных глаз повернулись от Танатеса к нему. Шли секунды, и ничего не происходило. Почувствовав себя несколько по- дурацки, он решил попытаться еще раз: — Я сказал, вернитесь, мертвые существа!

Служительницы переглянулись. Коул нахмурился и медленно опустил руки. Что–то пошло не по плану. Он уже собирался повернуться к Танатесу и спросить чародея, почему его силы больше не действуют, когда ближайшая служительница внезапно бросилась к нему. Коул был быстрым, но она — гораздо быстрее, и, возясь с Проклятием Мага, он понял, что через мгновение станет покойником.

Но тут возникла вспышка и тошнотворно засмердело горящее гнилое мясо, а бледная женщина оказалась на земле, ее совершенная алебастровая плоть почернела и обуглилась.

Несмотря на жуткие раны, она каким–то образом смогла подняться на ноги, странно подергиваясь. Танатес послал другую ревущую волну магической энергии в ее сестер, но они с невероятным проворством увернулись, и заряд энергии рассеялся в ночи, не причинив вреда.

— Уходи! — рявкнул чародей Коулу. — Помоги избавиться от Бешеных Псов. И от Белых Плащей тоже, если придется, они невольники этих существ, и смерть станет для них избавлением. Если я не вернусь к утру, ищи меня на Роге.

В воздухе возникло мерцание, раздался треск, словно что–то порвалось, и Танатес исчез… чтобы появиться в сотне ярдах отсюда. Потом он опять исчез, а затем появился вновь и вновь, удаляясь мерцающим пунктиром, Троица бросилась в погоню, и в конце концов и чародей, и его преследователи скрылись из виду, поглощенные Заброшенным краем.

Коул опустил глаза на свои трясущиеся руки. Может, он и соприкоснувшийся с богом, но без вмешательства чародея был бы уже мертв. Не стоит позволять себе чрезмерную уверенность в новых способностях. Он уже совершал прежде подобную ошибку, и это всегда возвращалось рикошетом и впивалось ему в задницу.

Он поспешил назад, в Новую Страду. Шахтеры и Бешеные Псы сцепились в ожесточенной схватке на улицах, а вокруг них повсюду горел город. Заключенные швырялись чем попало в нападавших, в то время как Вольные люди носились в этом хаосе взад и вперед, съежившись от ужаса или тщетно пытаясь погасить пожар. Заметив Деркина, Коул направился к нему, но на его пути внезапно появился Бешеный Пес и замахнулся на него окровавленным мечом. Коул нырнул под клинок и всадил Проклятие Мага в грудь противнику. Он почувствовал, как клинок всасывал его жизненную силу, пока тот умирал, и мгновением позже волна энергии хлынула в его тело. Это возбуждало. Возбуждало, и ужасало, и было очень неправильно. Выдернув Проклятие Мага, он с отвращением позволил трупу шмякнуться наземь.