Сон тоже стал трудноуловимый. Из-за проблем она не могла заснуть, ворочаясь, беспокоясь и переживая, как долго все продлиться с Ником. Если ей все-таки удавалось измученной заснуть, то всего лишь на пару часов, потом она внезапно просыпалась и больше уже спать не могла.

Она все время нервничала, находясь буквально на грани, и единственное, что отвлекало ее, это работа. По иронии судьбы она все больше получала клиентов-рефералов, чем раньше, и она с ужасом задавалась вопросом — может это был прощальный подарок ей от Ника. У нее пропал аппетит, хотя она всеми средствами старалась, чтобы он не заметил потери ее нескольких фунтов, поэтому заставляла себя есть в его присутствии.

И она начала пить… много. Она обнаружила, что несколько бокалов вина или несколько шотов текилы, успокаивали ее, помогая заснуть. И с этим тоже она была очень осторожна, чтобы Ник ничего не заподозрил, очень хорошо пряча бутылки, с ним она пила совсем немного.

Она утешала себя лишь тем, что секс, по крайней мере, был таким же горячим и страстным, как и раньше, и похоже в постели Ник не устал от нее. Наоборот, секс был даже более страстным, более роскошным, чем тогда, скорее даже отчаянно диким, так ей казалось, когда он трахал ее в эти дни. Это, пожалуй, было единственным, что придавало ей надежду, что все будет хорошо, отношения останутся прежними, и она все себе на придумывала, и увеличивающаяся дистанция между ними скорее всего связана с напряженной работой Ника, в общем ничего серьезного.

Но ей стало все труднее убеждать себя в этом, особенно по прошествии нескольких недель, когда она все реже и реже видела Ника, что все по-прежнему и ничего не случилось. Однако она знала, если прямо спросит его в чем дело или попросит его не бросать ее — это окажется последним гвоздем, который она сама же и забьет в крышку гроба. Поэтому она старалась скрывать свои страхи и неуверенность, как, впрочем, и всегда, и с каждым днем все больше и больше не походила на себя саму.

Ее двадцать третий день рождения был в конце июля, но она до сих пор не начала строить планы о праздновании. Ее отношения с семьей оставались напряженными, причем мягко сказано, и она прекрасно понимала, что мать и сестры не будут ради нее организовать праздник.

В выходные после свадьбы Габриэллы (и огромной, неприятной сцены с матерью) Анжела неохотно позвонила, как обычно домой. Как и ожидалось, Рита сделала вид, что их ссоры не было, в очередной раз отвернувшись от проблем. Их разговор был коротким и безличным, как всегда, и Анжела поняла, что ее мать никогда больше не поднимет эту тему, если ее не вынудят.

И, скорее всего, Рита промолчала, ничего не сообщив ее сестрам, иначе бы Дианна и Мариса уже атаковали бы ее своими вопросами. Скорее всего они все еще злились на нее за то, что она продинамила их дни рождения, поскольку ни одна из них не упомянула, что хотела бы собраться и отпраздновать ее день рождения. Ее родители, еще до ее дня рождения, планировали уехать в двухнедельный круиз по Средиземному морю, и у Анжелы все время крутился вопрос — намеренно ли ее мать спланировала дату отъезда на это время. Ее отец никогда не помнил дни рождения своих дочерей, поэтому он охотно согласился поехать с Ритой, даже ни о чем не задумываясь, собственно, как обычно.

За день до своего дня рождения Анжела более или менее смирилась с мыслью, что ей придется отпраздновать его в одиночку. До сих пор ни слова не было от ее сестер, не открытки или письма по электронной почте, родители плыли где-то у берегов Италии, Лорен находилась в командировке в Шотландии, и поскольку она стала настоящим параноиком и растеряла всех своих друзей и коллег, боясь пропустить звонок от Ника, когда он хотел ее увидеть, поэтому она ни на кого не рассчитывала.

Прошло уже больше недели, когда она последний раз встречалась с Ником, и в данный момент она оказалась в таком положении, которое все больше ее расстраивало — ей придется встречать свой день рождения в полном одиночестве. Она даже точно не могла сказать, был ли он в курсе, что у нее завтра день рождения, учитывая его обширную неприязнь к сентиментальности. Она так и не осмелилась поднять эту тему и узнать дату его дня рождения.

И к настоящему моменту, сегодня, она получила поздравления по электронной почте от Лорен, Джулии и их матери Натали, Анжела с грустью и даже с какой-то иронией подумала, что МакКинноны, как всегда помнили многие ее значимые события, в то время, как ее собственная мать и сестры намеренно или нет, обходили это молчанием. Также она получила несколько писем от друзей по университету, товарищей из волейбольной команды и других членов семьи, включая ее кузину Габриэллу и племянницу Саманту. Единственный человек, которого она хотела услышать лично (если уж быть до конца честной, единственный мужчина, которого она безумно хотела услышать) не звонил, и она погружалась с каждым днем в более глубокое тоску и отчаянье, ожидая его звонка или письма.

Она пораньше ушла с работы, нежели обычно, не потому, что хотела вернуться домой и провести еще один вечер с самой собой в свой день рождения, напиваясь, а потому, что она была слишком подавлена и была не способна больше сегодня работать. Она сделала по пути остановку и купила очень дорогую бутылку шампанского, капкейк «Красный бархат» и заказа еду на вынос из своего любимого китайского ресторана. Она решила, что не позволит себе грустить в такой день из-за того, что проведет его одна, предвкушая, как будет праздновать и смотреть последний сезон «Теория Большого Взрыва».

Но подходя к своему дому, она обратила внимание на красный «Феррари», и ее настроение, также как ее шаги, значительно возросло. Она в бешенном темпе влетела по лестнице, притормозив у квартиры, чтобы с разбегу не ворваться внутрь.

Тем не менее, она не смогла сдержать переполнявшую ее радость, как только увидела Ника посреди комнаты с огромным букетом пышных, элегантных красных роз, с сексуальной улыбкой на греховно красивом лице.

— С Днем Рождения, Ангел, — протянул он, распахивая свои объятия.