Шрифт:
– Не знаю. Но враги Молека – мои друзья.
– Друзья? Что ты знаешь о Горойен?
– Ничего. Только что она, по словам Мэдлина, была врагом Утера.
– Она была бессмертной и сохраняла красоту вечной, принося в жертву тысячи молодых женщин, глядя, как их кровь струится по ее Магическому Камню. Она возвратила жизнь своему умершему сыну – и сделала его своим любовником. Его звали… и зовут – Гильгамеш, Владыка Немертвых. Вот с кем ты готов искать союза.
Кормак покачал головой и улыбнулся.
– Ты не понимаешь, Альбейн. Ты упомянул мою чистоту? Да я целый мир принес бы в жертву, лишь бы освободить Андуину. Я готов смотреть, как миллион душ извивается в муках, лишь бы ей ничто не угрожало.
– А она захотела бы этого, юный принц?
Кормак отвел глаза.
– Нет, – признал он. – Возможно, потому-то я и люблю ее так сильно. Но я буду искать встречи с Горойен.
– Она тебя уничтожит. То есть если ты сумеешь добраться до нее. Ведь для того тебе придется сойти с дороги и отправиться на поиски в Краю Теней. Там обитают гнусные чудовища, и они будут подстерегать тебя на каждом шагу.
Викторин поднял руку, и все глаза обратились на него.
– Я ценю твой совет, Альбейн, как и твои предостережения. Но принц и я сойдем с дороги, чтобы отыскать Царицу-Ведьму. – Он обернулся к Марку, своему помощнику. – Ты пойдешь со мной?
– Мы умерли с тобой, почтеннейший, – ответил молодой человек. – И не оставим тебя сейчас.
– Тогда решено. А ты, Мэдлин?
– Ведьма ненавидит меня больше, чем любого из вас, но – да, я пойду, что еще мне остается?
Альбейн встал и обвел грустным взглядом всех пятнадцать.
– Да сохранит вас Бог! Больше мне сказать нечего.
Кормак посмотрел, как щуплый монах пробирается среди теней в пещере.
– Как он попал сюда, Мэдлин?
– Он последовал за истинным богом, когда Римом правил ложный. Идем!
12
В четвертую неделю весны корабли с вражескими войсками подошли к берегам Британии в трех разных местах. Одиннадцать тысяч человек высадились в Сегундунумне вблизи от самой восточной из укрепленных башен, мало-помалу разрушающейся Стены Адриана. Город был разграблен, сотни его жителей преданы мечу.
Вторая флотилия – под командованием Алариха, лучшего военачальника Вотана – высадила восемь тысяч человек у Андериды на южном берегу, где к ним присоединились две тысячи саксов, которых переманил на сторону Вотана ренегат Агвайн. Дороги и тропы на Лондиниум заполонили беженцы, а готы стремительно двигались по побережью на Новиомагус.
Третья флотилия добралась до Петварии, не встретив в устье Хамбера никаких помех. Двадцать две тысячи воинов вышли на берег, и оборонительный британский отряд из тысячи двухсот человек обратился в бегство.
Эборакум, до которого оттуда было меньше двадцати пяти миль, был охвачен паникой.
Геминий Катон, у которого не осталось выбора, собрал свои два легиона и с этими десятью тысячами выступил навстречу врагу. На легионы обрушились яростные бури, и во время первого ночлега в походе многие легионеры клялись, что видели на фоне туч голову демона, озарявшуюся вспышками молний. К утру боевые силы Катона уменьшились на тысячу с лишним человек, тайком сбежавших из лагеря.
Едва рассвело, разведчики доложили ему о приближении противника, и он отвел оба легиона на вершину невысокого холма в полумиле к западу. Там были поспешно вырыты рвы, в них вбиты колья, а лошади центурионов и других начальников отведены в ближайший лесок позади холма.
Грозовые тучи исчезли с той же быстротой, с какой прежде затянули небо, и готы появились в ярких солнечных лучах, которые ослепительно вспыхивали на наконечниках копий и поднятых боевых топорах. Катон ощутил, как страх начал овладевать легионерами при виде такого несметного числа врагов.
– Клянусь всеми богами, ну и шайка! – закричал Катон.
Послышались смешки, но напряжение не рассеялось.
Молодой легионер уронил гладий и попятился.
– Подбери его, мальчик, – мягко сказал Катон. – Он ведь заржавеет, валяясь тут.
Юноша задрожал, готовый расплакаться.
– Я не хочу умирать, – сказал он.
Катон взглянул на готов, приготовившихся атаковать, подошел к нему и подобрал его меч.
– Никто не хочет, – сказал он, вкладывая рукоять в его пальцы, и вернул мальчика на место в ряду.
С ревом, напомнившим о недавней буре, готы ринулись на них.
– Лучники! – загремел Катон. – Занять места!
Пятьсот лучников в легких кожаных туниках пробежали между щитоносцами и образовали ряд у вершины холма. Темное облако стрел обрушилось на нападающих. Готы были в крепких доспехах, и убитых было немного, но набегающие сзади спотыкались о трупы, и атака захлебнулась.