Галеад замер, глядя, как пичужки прыгают возле меча в ножнах.

– Что они говорят тебе? – спросил какой-то голос.

Галеад посмотрел через костер и увидел, что там сидит человек в плаще сочного багряного цвета. Золотистая, тщательно завитая борода, темно-синие глаза.

– Они ничего мне не говорят, – ответил он вполголоса. – Но это мирные создания, и при виде них у меня на душе становится легче.

– А клевали бы они столь же беззаботно рядом с Урсом, принцем, жаждавшим разбогатеть?

– Если бы и да, он их не заметил бы. Кто ты?

– Не враг.

– Это я уже понял.

– Конечно. Твои дарования обретают все большую силу, и ты становишься выше грязных дел этого мира.

– Я спросил, кто ты?

– Меня зовут Пендаррик.

Галеад вздрогнул, словно это имя отозвалось эхом внутри него, в каких-то дальних закоулках памяти.

– Я как будто знаю тебя.

– Нет, хотя я пользуюсь и другими именами. Но мы идем одними тропами, ты и я. Ты сейчас там, где некогда стоял и я, и все мои деяния казались такими же весомыми, как утренний туман. И такими же незыблемыми.

– И какое решение ты принял?

– Никакого. Последовал велению сердца и обрел душевный покой.

Галеад улыбнулся.

– Где, в каком краю здесь могу я найти душевный мир? А если я попытаюсь, не будет ли это верхом себялюбия? Моим друзьям угрожает вторжение страшного врага, и мое место рядом с ними.

– Душевный мир не пребывает в каком-то царстве, городе, селении или даже в убогой хижине, – сказал Пендаррик. – Впрочем, ты сам это знаешь. Что ты сделаешь?

– Найду способ вернуться в Британию. Выступлю против силы Вотана.

– Обретешь ли ты удовлетворение, уничтожив его?

Галеад взвесил этот вопрос.

– Нет, – сказал он наконец. – Однако злу надо противостоять.

– Мечом?

Галеад с отвращением посмотрел на меч у своих ног.

– А есть другой способ?

– Если есть, ты его найдешь. За свою долгую жизнь я открыл одну чудесную истину: те, кто ищет с чистым сердцем, обычно обретают то, что ищут.

– Мне очень помогло бы, если бы я узнал, чего ищу!

– Ты говорил о противостоянии злу, а это, в сущности, вопрос равновесия. Однако чаши весов не просто ходят вверх и вниз. Большое количество зла не обязательно требует для уравновешивания такого же количества добра.

– Но как же так? – спросил Галеад.

– Разъяренный медведь остается смертельно опасным и когда в него вонзится десяток стрел… но чуточку яда на одном наконечнике – и он упадет мертвым.

Порой словно бы бессмысленное маленькое происшествие дает толчок событиям, которые завершаются либо великими страданиями, либо великой радостью.

– Ты хочешь сказать, что есть способ низвергнуть Вотана без помощи меча?

– Я хочу сказать, что все не так просто. Но интересный вопрос для философа, не правда ли? Вотан питается ненавистью и смертью, а ты ищешь противостоять ему мечом и щитом. На войне сражающийся не может не возненавидеть врага. А в таком случае разве ты не даешь Вотану даже больше того, чего желает он?

– А если мы не станем сражаться с ним?

– Тогда он одержит победу и принесет еще больше смерти и отчаяния в ваши края и еще многие другие.

– Твоя загадка слишком уж мудра для меня, Пендаррик. Если мы выступим против него, то проиграем.

Если не выступим, мы проиграем. Твоя философия – философия отчаяния.

– Только если ты не видишь подлинного врага.

– Есть ли что-либо хуже Вотана?

– Всегда есть, Галеад.

– Ты говоришь, как мудрец. И я чувствую, в тебе есть сила. Ты обратишь ее против Вотана?

– Это я сейчас и делаю. Иначе зачем бы мне быть здесь?

– Ты дашь мне оружие против него?

– Нет.

– Так для чего же ты явился сюда?

– Да, правда, для чего? – ответил Пендаррик.

Его образ растаял, и Галеад вновь остался один. Воробышки все еще деловито клевали возле меча, и рыцарь повернулся, чтобы лучше их видеть. Но при этом движении они испуганно упорхнули. Он встал, прицепил меч к поясу, присыпал костер землей и оседлал коня.

До берега оставалось всего восемь миль напрямик через лес, и он надеялся найти там корабль, который отвезет его в Британию. Он поехал по узкой тропе между деревьями, погрузившись в размышления, но слушая птичий щебет и радуясь солнечным лучам, которые кое-где пронизывали густую листву. После встречи с Пендарриком он почувствовал себя спокойнее, хотя скорбь не исчезла.

Ближе к полудню он увидел тележку со сломанным колесом. Рядом стояли две женщины и пожилой мужчина. На телеге громоздились их скромные пожитки – узлы с одеждой, сундучки и колченогое кресло. Мужчина низко ему поклонился, а женщины испуганно прижались друг к другу, увидев, что Галеад спешился.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Если на то будет твоя доброта, – ответил мужчина с улыбкой. Волосы у него были длинными и совсем седыми, хотя в расчесанной надвое бороде проглядывали более темные пряди. Одна женщина была в годах, вторая – юной и миловидной, с каштановыми волосами, отливающими золотом. Под глазом у нее лиловел синяк, рассеченная губа распухла. Галеад встал на колени возле тележки и увидел, что колесо разболталось и сорвалось с чеки.