Тварь тихо зарычала и почти полностью выползла из норы. Ирэ наступила на конец посоха, заставив его подлететь навершием в воздух. Подхватив его, инквизитор, выписывая в воздухе знаки и постепенно отступая, отсылала в тварь один за одним экзорцизмы. Но все они не причиняли черту никакого вреда, рассыпаясь искрами света от столкновения с его шкурой. Присмотревшись, Ирэ с ужасом поняла, что тварь покрыта едва заметным щитом света, поэтому шкура и переливается, словно ртуть. Продолжая обстреливать земляного черта экзорцизмами, чтобы удерживать на расстоянии, инквизитор сменила направлении отступления, пытаясь приблизится к беснующимся у изгороди лошадям. Тварь, прекратив попытки подползти поближе к юркой мишени, раззявила пасть, побулькала нутром и плюнула в Ирэ какой-то дрянью. Прыгнув в сторону, инквизитор увидела, как жидкая серая масса запекается на земле прозрачным стеклом. Это он раскаленным песком плюется что ли?! Вскочив с колен, запутавшись в плаще и снова вскочив, Ирэ краем глаза заметила, как черт опять готовится к плевку. Сделав еще один сумасшедший прыжок, инквизитор чуть не попала под копыта хрипящих лошадей. Схватив гнедого за повод, она спешно кинжалом срезала узду и впрыгнула в седло. Сорвавшийся с места конь понесся по прямой дороге к выезду из деревни, а на том месте остался труп белой кобылы, застывающий в серой блестящей массе.

Ирэ неслась по темной улице, замечая, как подрагивают заборы. Черт стремительно копал туннель под землей, параллельно их движению. Прямо перед лошадиными копытами земля взорвалась комьями, конь сел на круп, чуть не скинув седока, и страшно захрипел, мотая головой с ошалело выпученными глазами. Ирэ, размахнувшись, саданула посохом показавшуюся лобастую башку в один из десятка глаз, сопроводив удар короткой молитвой. Тварь завизжала, скрывшись в норе, а конь, встав, наконец, на ноги, сиганул через ближайший забор. Сколько заборов они так взяли - Ирэ потерял счет. Деревня окончилась, впереди показался темный массив леса, хрипящий конь, не разбирая дороги, несся по полю с сухостоем, рискуя переломать в темноте ноги. Ухватив за обрывки узды, Ирэ удерживала почти неуправляемое животное в одном направлении - к лесу. На дороге и в полях они слишком легкая мишень. Земля отозвалась гулом и вновь взорвалась позади, осыпав инквизитора с конем комками грязи. Конь, уже выбивающийся из сил, наподдал задними ногами и ускорился. Уши животного были плотно прижаты к голове, остекленевшие от страха глаза выпучены. Обернувшись, Ирэ увидела раззявленную пасть черта и летящую в них серую массу, оставляющую дымный след. Несколько раз бестолково дернув за обрывки узы, Ирэ прижалась к лошадиной шее, закрыв голову руками и зажмурившись. Именно в этот момент конь споткнулся, и Ирэ чуть не съехала по его боку, в последний момент ухватившись обеими руками за луку седла. Серая дымящаяся дрянь пронеслась мимо, только капли попали на бедро инквизитора и лошадиный бок. От боли они взвыли синхронно. Конь был весь покрыт мылом и тяжело хрипел на вдохах, продолжаясь нестись к лесу. Ирэ почти ничего не видела в этой сумасшедшей гонке от застилающей глаза боли. Собрав волю в кулак, инквизитор вытянула вперед руку, вцепившись пальцами в лошадиный затылок и отдавая последние крупицы сил. Конь стал хрипеть тише, галоп выровнялся, и лес на горизонте стал приближаться все увереннее.

Открыв глаза, Ирэ попыталась собрать крупицы своего разрозненного сознания воедино. Вокруг возвышались деревья. Куда ни глянь, везде деревья. Значит, прежде чем конь пал, им все же удалось заехать поглубже в лес. Скосив глаза на рыжий круп мертвого коня, Ирэ испытала укол вины. Обожженное бедро горело огнем. Голова раскалывалась. Ирэ лежала на спине, в темном лесу, бессмысленно смотрела на шевелящиеся в 69вышине ветви деревьев и слушала их испуганный шепоток. Сколько уже прошло времени? В отдалении послышались легкие шаги. Инквизитор осторожно повернула голову и увидела выходящую из-за елей фигуру с маленьким светлячком над плечом. Приподнятая голова ослепила болью, Ирэ еле успела повернуть ее в сторону, прежде чем девушку вырвало. И жаркая удушливая тьма снова затопила ее сознание.

Глава 3

Ирэ спала, и ей снился странный сон. Будто ее куда-то везут вниз головой. Ноздри настойчиво щекотал запах леса и дикого зверя. Мерные покачивания, трек веток и шелест листвы дарили покой, в котором она так нуждалась все это время. В таком знакомом, словно из прошлой жизни шепотке слышался тихий разговор на несколько голосов. Но Ирэ даже не прислушивалась к нему. Ее не волновало ничего, только покой и легкость во всем теле.

Потом Ирэ снились большие ярко-зеленые глаза с вертикальным зрачком. Мягкий настойчивый голос все повторял:

– Выпей девочка. И станет легче.

Но ей и так было легко, а вязкая, пахнущая травами жидкость вызывала ощущения сильного неприятного покалывания во всем теле. И Ирэ просто закрывала глаза, проваливаясь в серое клубящееся ничто. В этом "ничто" жили тени. Они подходили к ней, трогали ее за лицо и смеялись.

Периодически в мягкое беспамятство врывалась боль. И Ирэ, открывая глаза, видела серую с рыжими подпалинами волчицу. У нее были такие добрые и мудрые золотистые глаза, а с морды капала черная кровь. "Ну вот, я в лесу, в беспамятстве. И меня съедят волки..." - каждый раз думала Ирэ, закрывая глаза и со стоном вздрагивая от режущей боли в бедре, а в голове звучал голос: "Ты потерпи, малышка, и станет легче". И девушка вновь проваливалась в серую хмарь.

Изредка ее оттуда вытаскивали взволнованные голоса, открывая глаза, она видела очертания то ли людей, то ли животных. И вновь над ней склонялись ярко-зеленые, огромные глаза и голос умоляюще повторял:

– Пей, девочка. Борись, не сдавайся. В тебе столько силы.

После пятого или шестого раза - Ирэ не знала, она потеряла счет времени в этих бесконечных снах - пришел жар. Он терзал ее тело, выжигая из легких воздух. Серое марево спокойного сна раскалилось и потекло жидким золотом, обжигая глаза. Тени 71метались, хватая ее за руки и выкрикивая ее имя. Часть Ирэ рвалась к ним, обратно в этот вечный покой и легкость, а часть с ужасом хотела вырваться, наконец, из череды этих неясных снов. Очнуться, наконец, в лесу. Убедиться, что ногу не обглодали волки, а боль всего лишь следствие от воспаления раны. Жар выворачивал ее на изнанку, она металась в ослепительном свете плавящегося золота, а потом словно через вату стала проступать молитва. Золотое пламя все сильней разгоралось, казалось, что кровь вскипела в теле и по сосудам течет жидкий огонь. И через долгие, мучительные часы все начало стихать, и Ирэ провалилась в темноту.

Теплые лучи играли световыми пятнами сквозь плотно закрытые веки. Пение птиц настойчиво будоражило цепляющееся за сон сознание. Ирэ недовольно нахмурилась, перевернулась на бок. Затем, нащупав одеяло, натянула его на голову. Полежав в блаженной темноте, инквизитор поняла, что спать уже и не хочется. А потом до нее стало медленно доходить, что лежит она на кровати, под головой - перьевая подушка вместо сумы, а укрыта она одеялом вместо плаща. Откинув одеяло, Ирэ собралась резко сесть и осмотреться, но в глазах потемнело и ее повело в сторону. Схватившись за деревянную спинку кровати, девушка переждала приступ головокружения с закрытыми глазами. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Ирэ приоткрыла веки и осмотрелась. Она находилась в незнакомой комнате. Стены из плотно подогнанных бревен, большое окно, за которым шелестели ветви деревьев, стул из светлой прочной древесины, кровать из того же материала. Ковер с мягким зеленоватым ворсом. И икона в углу.

"Видимо, меня подобрал кто-то в лесу. Да хранит его Господи долгия лета" - подумала Ирэ, пытаясь осторожно подняться. Во всем теле была разлита непривычная слабость. Руки подрагивали от напряжения, вцепившись в спинку кровати и помогая телу принять вертикальное положение. Оперевшись на правую ногу, Ирэ вскрикнула от боли и чуть не рухнула обратно на кровать. Судорожно отдышавшись, инквизитор потянула вверх подол длинной ночной рубахи, оголяя бедро. Нога выше колена была обмотана бинтами, пропитавшимися какой-то черной жидкостью. В нос ударил неприятный, неподдающийся описанию запах. Отпустив подол, чтоб он скрыл бедро, Ирэ какое-то время просто стояла, тупо сверля взглядом стену. Воспоминания тяжело поддавались осмыслению. Да и что из них явь, а что сон?