Всегда - значит, действительно, ходить пред Богом, иметь страх Божий, находиться в общении с Богом, а не только изображать себя верующим и добродетельным перед теми людьми, на кого мы хотели бы произвести хорошее впечатление. Увы, для нас это довольно сложно осуществимо, поскольку определенное лицемерие свойственно каждому грешному человеку. Быть "в добром всегда" значит стать святым, быть в полноте благодати.

***

Как-то еще лет десять назад диакон Андрей Кураев сетовал, что он не видит у нас (в отличие от исламского мира) никаких признаков православного, там, экстремизма-терроризма. С его точки зрения это было свидетельством того, что "пациент, скорее, мертв, чем жив". Нынешние события вокруг известного фильма говорят, что отец диакон ошибался: пациент, скорее, жив... Не знаю только, радоваться ли этому всему?

***

Даже если тебя назначили министром-патриотом в исторически православной стране, это еще не значит, что ты им и в самом деле являешься. У власти, в принципе, нет иного идейного тренда, кроме патриотизма в православных тонах. Но, поскольку, основным все равно остается дух общества потребления (сребролюбия), то и патриотизм этот весьма шаткий.

***

Кстати, резко критически относящиеся (из воцерковленных, имею ввиду) к личности последнего Государя и к факту его канонизации, забывают о соборном разуме Церкви - о соборности как неотъемлемом свойстве Церкви и силе Святого Духа. Так, к примеру, употребляющие термин "политические канонизации" совершенно не представляют, каков был общий настрой иерархи на рубеже "нулевых". Канонизация царской семьи произошла как раз-таки чудом Божиим - фактически, вопреки настроению многих высших иерархов того времени.

***

"Мужество! Ты не один. Людей много. Ко мне приходили многие и молитвой и постом исцелялись. Сейчас, однако, Господь меня не слушает, чтобы я узнал и лекарства, и врачей. Чтобы стал снисходительным к другим.

Прочитал письма святого Нектария и увидел, как уважительно он относился к врачам и лекарствам, такой великий святой! А я, убогий отшельник, состарился в пустыне и хотел только верой исцелить. Теперь познаю и я, что требуются и лекарства, и благодать. Итак, теперь и я буду говорить, как этот святой: "Постарайся выздороветь. Исправь свои нервы, как можешь, и снова обретешь свою молитву и мир" Преп. Иосиф Исихаст ("Изложение монашеского опыта").

***

Обретение истины во Христе невозможно без Церкви. Поскольку всё, что имеет отношение ко Христу, истинно и открывается не просто как некая сумма правильных знаний, но как опыт непосредственного личностного общения с Истиной.

***

"Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем" (Гал.6:9).

Это, кстати, о том, что в духовной жизни пенсий не бывает. Важно не ослабеть, не испортиться до самого своего смертного часа. Крайне опасно однажды сказать себе: ну, типа, я неплохо духовно потрудился, пора бы уже и заслуженно отдохнуть на диване перед телевизором с баллоном пива...

***

Священная история это история парадоксов и контрастов. С одной стороны - безумные в своей гордыне фарисеи и книжники, богоубийцы. С другой - среда, в которой рождена и воспитана Пресвятая Богородица, апостолы... Так и в истории России: бездушный формализм Синодальной эпохи, чернышевские и ленины. А с другой стороны: преп. Серафим, прав. Иоанн Кронштадтский, новомученики и исповедники. Характерно и то, что вроде как в какой-то временной момент побеждает бездушие и зло, но сила Воскресения Христова действенней.

***

Когда Константин Леонтьев в разговоре с Львом Толстым воскликнул "Да вы ж в Пресвятую Троицу не верите!", Толстой с усмешкой ответил, мол, как можно верить в то, чего нет? Вообще преклонение перед человеческим гением как таковым уже есть идолопоклонство. Ну, гениальный писатель Лев Толстой, ну, художник, так сказать, слова, так и что с того в плане духовном, в плане вечности? Не зря же еще в псалтыре сказано " Рече безумный в сердце своём: нет Бога". Так и гений, почитаемый людьми, может быть безумным, ну, гениальным, получается, дураком, увы, тоже себе парадокс. Сверх того, не один Лев Толстой в плане веры остался в дураках - все светское русское общество оказалось таковым, что показал октябрь 17-го и последующая эпоха.

***

Святитель Филарет не зря говорил, что, если бы в Библии было написано, что не кит проглотил Иону, а Иона - кита, то он, Филарет, и тогда бы не усомнился. Один человек (ушедший из Православия в иудаизм) как-то говаривал, что история с Введением Богородицы во храм - ложь, поскольку никакой первосвященник ни за что не стал бы вводить маленькую девочку во святая святых, исторически это невозможно. Ну, и т.д. и т.д, типа, не кормите меня сказками... Вообще спорить с такого рода рациональным пониманием бессмысленно, поскольку наши прямые, как в неевклидовой геометрии, тут не пересекаются. Собственно, наша вера не в учебник догматики или в складную с умственной точки зрения Священную историю Ветхого и Нового заветов, наша вера, прежде всего, во Христа и истинность Его Воскресения. Поскольку же Он истинно воскрес, то свет Его Воскресения падает на все, прямо со Христом связанное. И тут уже и впрямь не так важно, кто кого проглотил: кит Иону или Иона кита, факту воскресения Христова от этого не убудет. А человек тот, кстати, судя по всему, что-то не очень по жизни счастлив. Наверное, это закономерно: никогда не смогу понять, что можно сознательно уйти от Христа и найти на этом пути какое-либо земное счастье, не знаю уже тогда и относительно небесного.

***

Иногда совершенно разные эпохи накладываются друг на друга. Так, к примеру, Бах и Моцарт почти современники, но насколько это разное мировидение. Бах - фактически, средневековая полифония, христианская органика, Моцарт - гениальный мелодизм, новейшее время, так сказать, но той баховской полифонии уже нет. Вопрос, не в том, что лучше, а в том, что оказывается утрачено и, в принципе, неповторимо.

***

Прочитал как-то, что поэт Баратынский был одним из "посвященных" в тайные знания и что именно это послужило его особому отношению к теме смерти, что в свою очередь и находит особое отражение в его же поэзии. Коль скоро это так, то не удивительна некая темная загадочность такого рода поэтических опытов (и не только Баратынского, в особенности это проявилось позже, в период так называемого Серебряного века). Очевидна тогда и определенная тщета, иллюзорность таких попыток поэтически же преодолеть, превозмочь смертность человеческого существа - по той простой причине, что хотя вроде бы Бог и не отрицается, но это, скорее, некая идея Бога вообще, высшая безличная сила, а не Христос Воскресший.