По зрелом размышлении Свечка согласился с судебным психиатром, в сугубо конфиденциальной беседе просветившим полковника насчёт вполне вероятной ураганной эволюции опереточного подкалывателя в нешутейного садиста-убийцу. Совсем уже безумный домысел о подкалывании женщин как способе размножения космических пришельцев психиатр дальновидно не стал озвучивать, рассчитывая при первом удобном случае преподнести потерпевшим дамочкам сей оригинальный и безумный вариант как имевший место в действительности и таким образом собрать уникальный материал о психологических реакциях представительниц женского пола на нестандартные и экстремальные ситуации, после чего дико извиниться перед подопытными крольчихами и с энтузиазмом закоренелого работоголика засесть за многообещающую пионерскую диссертацию. В отличие от большинства больных на всю голову коллег по очень специфическому цеху, весьма смахивающий на «припыленного» доктор Сальварсан не являлся законченным психопатом, хотя и страдал очевидной недостаточностью коркового торможения. Установить же близость структуры его бредоподобных фантазий структурам истерических реакций могло бы лишь подробнейшее психиатрическое обследование, а добиться получения для ветерана психиатрической службы порочащего его статуса испытуемого было совершенно невозможно по причине своеобразного «психиатрически-дипломатического» иммунитета, которым тот обладал по праву судебного эксперта. Что и говорить, наличие в нашей чрезмерно заорганизованной жизни различных «петель времени», ситуаций «белого бычка» и тому подобных порочных бюрократических кругов и кружочов спасло от помещения в психушку не одну насквозь больную и чёрную душу. Уберегло оно от снабжённой «ремнями безопасности» больничной койки и от усиленного питания нейролептиками и дошлого Рикардо Сальварсана, со студенческой скамьи твёрдо зазубрившего на всю свою предельно суматошную оставшуюся жизнь, что наличие у имярека нестойких бредоподобных фантазий не служит противопоказанием к помещению испытуемого в места заключения…

Сопровождаемые разглядыванием карты города размышления полковника Свечки прервал мелодичный гонг селектора. Свечка развернул кресло на сто восемьдесят градусов и ловко подрулил к столу. Кроваво-красной ранкой от руки подкалывателя полыхал на щитке индикатор защищённого от прослушивания спецканала. Полагая услышать невнятное бормотание ненадолго вышедшего из дипсомании тупоумного мэра города (дипсоманией по-научному называют элементарный запой), Свечка понимающе улыбнулся в пшеничные усы и, надавив соответствующую кнопку, приложил к уху выполненную в стиле ретро-XX трубку.

– Полковник Свечка слушает.

Трубка молчала, словно на другом конце провода находился страдающий одновременно аутизмом3 и мутизмом4 шизофреник.

– Борис, пожалуйста, не дёргай меня по пустякам, а пошли кого-нибудь из своих визирей за минералкой, – наставительно произнёс Свечка в амбушюр, живо представляя стоящего, а скорее, сидящего у аппарата мэра, с которым он был на «ты» и которого в последнее время стал частенько посещать навязчивый и вездесущий, как хамоватый рекламный агент, рассеянный склероз вкупе с душкой Альцгеймером и мистером Паркинсоном. И, выждав несколько секунд, в течение которых по кабелю в обе стороны протекало наглухо защищённое безмолвие, положил трубку на место и отключил канал.

Раздавив в пепельнице дотлевшую до фильтра сигарету, Свечка потянулся к папке с первоочередными бумагами, но тут снова прозвучал хорошо отличимый от других сигналов гонг защищённого канала.

– Ну вот, опять начинается! – недовольно буркнул себе под нос полковник, ожидая долгого и нудного немотивированного разноса от дубиноголового мэра. – Рановато ты что-то вышел из запоя, солнышко моё! – укоризненно сказал он селектору и, сморщившись, словно изгоняемый из рая Адам, брезгливо снял трубку.

На этот раз чуткое ухо Свечки уловило необычный фон, однако модуляций человеческого голоса он так и не услышал.

– Говорите же! – раздражённо рявкнул полковник и, не дождавшись достойного ответа, накрепко припечатал трубку к рычагам.

С минуту посидев в нерешительности пополам с озадаченностью, он

пощёлкал клавишами селектора и вызвал секретного оператора. Когда тот отозвался, полковник с задумчиво-спокойной медлительностью попросил:

– Гжегош, проверь защищённый канал: за последние пять минут ко мне каким-то образом прошли два молчаливых звонка.

– Линия в полном порядке и находится под моим постоянным контролем, товарищ полковник, – сразу откликнулся оператор. – За последние пять минут в ваш спецканал никто не входил… И не мог войти, – излишне самоуверенно, но с должным почтением в голосе добавил он после короткой паузы.

– Спа-си-бо, – раздельно проговорил озадаченный Свечка, отключился и привычно потянулся за новой сигаретой.

Сигнал вызова застал его твёрдую руку на полпути к криво ухмылявшимся губам.

– У аппарата! – схватив трубку, раздражённо процедил полковник, испытывая неодолимое желание от всей полицейской души плюнуть, а лучше даже смачно харкнуть в амбушюр.

– Полковник Богдан Свечка? – вкрадчиво осведомились в трубке.

– Да, это я, – устало подтвердил Свечка, не узнавая голос и лихорадочно перебирая в памяти тех немногих смертных, которым был известен код его спецканала.

– Не затрудняйтесь, – мягко прошуршала мембрана, словно угадывая мысли Богдана. – Вы нас не знаете.

Свечка так и застыл над столом в неудобной позе, словно впавший в состояние восковой гибкости психически больной человек. Даже не «меня», а «нас»! И такое столпотворение царит в его якобы защищённом спецканале!

– Как вам удалось влезть в защищённую линию? – едва сдерживая гнев, задал Свечка далеко не самый насущный и уместный в данной ситуации вопрос.

– Простите? – удивлённо переспросили в трубке.

– Я спрашиваю, как вы обошли защиту? – сатанея, повторно осведомился Свечка, с ужасом ощущая, что помимо своей воли втягивается – уже втянулся! – в какую-то нелепую игру.

– Мы не заметили никакой защиты, – охотно разъяснил голос извиняющимся тоном.

– Кто вы? – хмуро спросил униженный и оскорблённый таким ответом Свечка.