Вольдемар вошёл в интернет и попытался кое-что разузнать о грамзаписи и грампластинках.

Выведенный на дисплей список технической литературы оживил в памяти Хабловски многозначительный Кантовский термин «дурная бесконечность», а вычленение из списка хотя бы отдалённо подходящих разделов заняло слишком много времени и в конце концов не принесло желаемого результата. Однако Вольдемар узнал, что так называемые грампластинки изготовлялись из окрашенной в чёрный цвет винилитовой смолы – сополимера винилхлорида с винилацетатом – и являлись проводниками музыкальной культуры в широкие слои населения, позволяя этим самым слоям прослушивать в домашних условиях любимые музыкальные и литературные произведения и активно проводить досуг. Усвоив столь сногсшибательную информацию, капитан плюнул электронному дураку в железную голову и призадумался.

Перед отважным командиром Дозорной Службы, решившимся пуститься в одиночное плавание по загадочным акустическим волнам механо-электрической звукозаписи, стояла масса очень трудно разрешимых задач. К тому же его сильно смущал упоминавшийся в интернете именно чёрный винил, а Вольдемар, отнюдь не слепец и не дальтоник, ясно видел перед собой красную пластмассу. Он вертел пластинку и так и сяк, едва ли не пробуя её на зуб, и в конце концов совершенно залапал несчастную носительницу информации.

Откуда же было знать живущему в эпоху миниатюрных флэшек и сверхминиатюрных нанокристаллов Вольдемару Хабловски про девиз немногочисленных, как последние могикане, коллекционеров винила:

– Пожалуйста, слушайте, но руками не трогайте!

* * *

– И сколько нам тут торчать? – сварливо вопрошал не по годам ворчливый Мика, пребывавший в лёгкой степени ошалелости после встречи с Васильевым в условном месте, находившемся в одном из ближайших пригородов Вольнореченска.

Расслабленная рука Васильева протянулась к стоявшей на приборной панели банке с его любимым марочным виноградным соком «Жемчужина Востока». Он сделал несколько глотков, тщательно смакуя солнечный напиток, словно какой-нибудь редкостный в российских широтах коньяк, и увлажнённым голосом провещал:

– Наш девиз тебе известен: смотреть вперёд, оглядываться назад и озираться по сторонам. Будем потихоньку пить соки и ловить ворон до тех славных пор, пока не приедет Вольдемар и не возьмёт нас на свой гостеприимный борт.

Мика поглядел на приятеля с пристальным интересом.

– Хочешь сказать, что тебя подкинул до места Вольдемар Хабловски?

– Твоя проницательность сравнима с проницаемостью мюонного и тау-нейтрино вместе взятых. Не хочу сказать, а уже сказал, что в роли специального извозчика наверняка выступил Вольдемар. Наигранная комбинация, почти как в хоккее с шайбой.

Мика, игравший в хоккей с шайбой как Бог, недоверчиво фыркнул:

– Мне один хоккейный тренер говорил, что комбинации наиграть нельзя.

Ольгерт сумел вложить в ответное фырканье весь свой немалый скепсис.

– Так то в хоккее, мин, как бы, херц, а у нас в ДБ испокон веков в ходу одни и те же штампы. Бестолковка круглая, по наезженному желобку хорошо катается. Оригинальность и штучность вообще вещи редкие. Рутина органически присуща не только нашей Конторе, но и всему Мирозданию. Выбор желобков принципиально невелик. Например, в драматургии и художественной литературе существует известная всем и каждому засаленная колода сюжетов, которую не в силах пополнить ни один филологический шулер, даже обладающий самой необузданной фантазией.

– Неужели наше задание не внесёт хоть одну свежую струю в это драматургическое болото? – с сожалением риторически вопросил Мика.

Васильев иронически, но с горчинкой, усмехнулся.

– В шахматах шестнадцать пешек и шестнадцать фигур на шестидесяти четырех полях. Определяемое этими небольшими величинами число возможных комбинаций чудовищно велико, однако конечно. Но при тотальном подсчёте учитываются все без исключения партии, самые немыслимые и просто идиотские, которые никогда не сыграют между собой даже первоклашки. Разумных вариантов остаётся не так уж много, но неизмеримо больше, чем в драматургии и тем паче в сюжетном учебнике ДБ, где таковых кот наплакал и воробышек накакал. Это надо понять и принять. Лучше принять сразу, без изматывающих душу рефлексий. Вот я утром поднимаюсь с постели, и весь мой впечатляющий выбор: чистить зубы или не чистить? От такого изобилия глаза не разбегутся! У красоточки средней руки, зашедшей в шляпный отдел среднего универмага, возможности поиграться с вариантами неизмеримо шире, чем у маститого литератора или скромного служащего Департамента Безопасности… Принял, мин, как бы, местечковый херц?

Продемонстрированным в улыбке Микиным зубным рядам позавидовали бы не только беззубые маститые литераторы или красотки средней руки, но и холёные победительницы конкурсов на звание Мисс Вселенная. Впрочем, в одной из победивших лет двадцать пять назад на этом конкурсе женщин такое отрицательное чувство, как чёрная зависть к Михаилу Флыснику, не могло воспламениться в принципе: матери обычно не завидуют своим сыновьям, а искренне радуются их победам, достижениям и успехам.

– Ограниченное число сюжетов нам на руку: мы можем попробовать