Она встала.

– Хо-о-ро-шо. – И шагнула в воду.

К середине дня они вытащили на отмель одиннадцать пригодных стволов. Тайя принесла все имеющиеся у них веревки, и Андрей принялся вязать бревна. Поскольку в распоряжении было только два аркана и этого явно не хватало, девушка взялась плести канаты из местного тростника. Они заканчивали уже в полной темноте, поэтому решили отправляться на следующий день с восходом.

–

Субедей рыскал по степи уже четвертый день. Беглецы как будто испарились. Он посерел лицом, брат даже боялся подойти к нему. Ни одного лишнего слова - cотник словно затворился в себе, изводя душу иссушающей жаждой мести.

Дори с той самой ночи, когда сотник выделил ей попону и место у костра, вошла в их тройку если не полноценным членом, то уж точно не пленницей. Она готовила им еду, но при этом всегда делала так, что лучший кусок оказывался у младшего брата. Такая ситуация жутко раздражала Бейбака, но устраивать разборки по этому поводу он не решался. Субедей просто не понял бы его, думать о еде в минуты скорби- недостойно воина. Поэтому Бейбак решил подождать и припомнить все наглой рабыне при более подходящем случае.

Они сидели у костра и молчали. Каждый думал о своем. Больше всего удивились бы мужчины, если бы узнали, о чем в этот момент мечтает женщина. Дори смотрела на пляшущие языки пламени и представляла, как она вернется в Бельдерун и всадит нож в сердце своему бывшему любовнику Шаркану. Когда-то она подобрала на улице голодного мальчишку, кормила, учила и любила, конечно. А он, неблагодарный, продал ее, Дори Золотые пальцы, самую известную воровку на базарах Бельдеруна, ищейкам магистрата. Нет, гаденыш. Я выживу. Обязательно выживу. Вернусь и отрежу тебе яйца самым тупым ножом.

– Эй, заснула. – Бейбак толкнул женщину. – Подай хлеба. Избаловал ты ее совсем, Субедей, скоро на шею сядет.

Субедей поднял голову и мрачно посмотрел на Дори, та покорно опустила глаза. Несмотря на весь ужас, что он ей внушал, почему-то она испытывала странную симпатию к этому суровому и безжалостному кочевнику. Чего абсолютно нельзя было сказать о его брате. Этого человека она ненавидела всеми фибрами своей души.

Дори было всего двадцать девять лет, конечно, по меркам города, где выходят замуж в четырнадцать, она уже старуха. Но это их дело. Конечно, два месяца в городской тюрьме, суд, рабство, две жуткие недели в степи - все это состарит кого угодно, и Дори не исключение. Безусловно, в сравнении с прежней, она сильно сдала и в первую очередь из-за предательства. Она не была признанной красавицей даже в юности, но было в ней что-то такое, на что заводились мужчины. То ли роковой взгляд, то ли безрассудная яркость. Богатые люди города влюблялись в нее, а она смеялась. Высасывала из них деньги и бросала, не сожалея ни минуты. Единственный раз влюбилась и тут же была наказана.

Краем глаза Дори заметила, что Субедей прекратил есть. Она тут же наполнила пиалу кумысом и подала ему. Кочевник взял протянутую чашку, не поднимая глаз. Старший брат, не дождавшись услуги, протянул руку.

– Налей мне.

– Конечно, господин. – Дори налила пиалу и подала в протянутую руку.

Субедей, допив, поставил чашу на скатерть.

– Завтра выйдем к реке.

– Река большая. – Бейбак глотнул кумыса. – Недаром ее называют Великой. Вдвоем найти беглецов будет нелегко.

Брови Субедея нахмурились. Женщина сразу приняла это на свой счет.

– Не сомневайся, воин. – Дори изобразила загадочность. – Мы найдем их. Я чувствую, они где-то рядом.

Она понимала. Ее жизнь очень сильно зависит от того, найдут они беглецов или нет. Несмотря на свою необъяснимую симпатию к Субедею, она ни секунды не сомневалась, что он зарежет ее, если хоть на миг заподозрит в обмане.

–

Тайя поднялась первой. Что-то тревожило ее и внушало беспокойство. Ночь еще только-только начала сереть в преддверии рассвета. Привычка доверять своей интуиции взяла верх, и она растолкала Андрея. Тот ничего не понял из того, что девушка эмоционально ему объясняла, но и без этого было ясно. Поспать больше не удастся. Он встал, и они начали стаскивать все свое добро на плот и увязывать там. Забрали все, что можно, даже седла и сбрую.

– С моей кобылы можешь не брать, все равно я на лошадь больше не сяду.
– Заявил Андрей.

Тайя покрутила указательным пальцем у виска, а затем, указав на седло, сделала характерный жест, потерев три пальца.

– Да ты хоть знаешь, сколько оно стоит.

Парень понял, что сглупил и как много ему еще надо узнать об этом мире.

Загруженный плот значительно осел, и Андрей поздравил себя с предусмотрительностью. Если бы они заранее не стащили его на глубину, то сейчас точно не сдвинули бы с места.

Тайя осмотрела в последний раз их лагерь, не забыли они чего. Затем отвязала лошадей, попрощалась с каждой, прижав их теплые головы к своей груди и пошла к плоту. Андрей изнывал в ожидании. Вот уж не ожидал столько сентиментальности от моей железной леди – подумал он. Неожиданно его внимание привлекли три стремительно приближающиеся точки. Недоброе предчувствие захолодело в груди.

– Тайя! – Заорал он не своим голосом. – Тайя, быстрее сюда!

Девушка обернулась. Три всадника уже различимо вырисовывались на фоне холма. В несколько прыжков Тайя достигла плота. Андрей налег на шест, выгребая подальше от берега. Плот подхватило течение и понесло.