Врачи собирались подлатать ему нервные волокна, но ничего не обещали. Все зависело от силы воли моего любимого.

Наконец, ожидание прекратилось. Лично мне было тяжко от мрачной мины наставника, я не знала, что сказать. Его увезли на каталке на операцию, а я отправилась на фармсклад с одной интересной просьбой.

Я успела привести себя в порядок до того, как мастер очнулся. Даже стерла с лица счастливую улыбку.

– Ну вот и все.
– Преувеличенно бодро сказала я, когда он повернул голову в мою сторону.
– Врач сказал, вам нужно заставить мышцы двигаться.

– А такой я тебе не нужен?
– С тоской в глазах усмехнулся Матвей.

– Вы мне любой нужны.
– Искренне заверила я.
– Но вы должны…

– Да кому я что должен?
– Вдруг хрипло зарычал брюнет.

Меня таким не напугаешь… Я просто взяла его руку и приложила большую ладонь к своему животу:

– Ему.

Мужчина застыл, а его пульс на мониторе заскакал.

– Он… - Облизнув губы, наставник продолжил: - Он от меня, да?

– Я сейчас обижусь.
– Я насупилась.

Это что еще за предположения такие?!

– И что ты… - Его глаза заблестели, дыхание участилось.
– Ты ведь его оставишь, да?

– Мастер, вы просто идиот.
– Закатив глаза, я пересела на край его постели.
– Об этом и речи быть не может. Но если он вам не нужен, я сама… - Да, каюсь, маленькая провокация.

– Глупости.
– Шепнул брюнет, с восторгом поглаживая мой живот.
– Мой ребёнок… Ох, лисенок, я тебя так люблю…

Вот этих слов мне достаточно.

Спустя два месяца

Мои одногруппники решали, где отпраздновать Новый год. Не тридцать первого декабря, разумеется, а двадцать девятого или первого.

– Эй, Ален!
– Я стояла в сторонке, переписываясь с любимым, когда меня окликнули.
– Ты же говорила, у твоего парня дача есть?

– Я спрошу.
– Вздохнула я, поняв намек.

Несколько сообщений - и я объявляю счастливым студентам, что можно завалиться к нам тридцатого. Через две недели.

Матвей вообще перебрался в тот дом - ноги разрабатывал. Когда я приехала, он вышел меня встречать, опираясь на трость. Ну и как ему сказать? Как?

– Привет, лисенок.
– Нежный поверхностный поцелуй - как всегда.
– Как дела? У врача была?

– Была.
– Я уже стаскивала пуховик. Пожалуй, маленькая ложь не повредит. Ведь все хорошо будет обязательно… - Все хорошо, не переживай.

– Врешь!
– Неожиданно резко рявкнул мужчина, разворачивая меня к себе.
– Что с моим ребенком?

Я испуганно сжалась, отводя глаза. Врач сказал, сердечко еле бьется, скорее всего, мой малыш никогда не появится на свет.

Это я и сообщила со слезами, давясь всхлипами и прижимаясь к груди мастера.

– Ну, не реви… - Он гладил меня по волосам, его голос подрагивал.
– Все же будет хорошо, правда, мой лисенок?
– Я с трудом кивнула, утирая слезы его футболкой.
– Езжай в больницу. Пусть лучше ты под наблюдением будешь, а я с Маратом завтра приеду, вещей привезу тебе. Все, хватит слезы лить, все с нашим ребёнком будет нормально.

Вот ведь же не умеет утешать…

Ночью, ворочаясь под тонким одеялом в одиночной палате, я ждала дежурного врача, прижимая руки к животу.

– Живи, мое солнышко… - Шептала я, всхлипывая от неимоверной рези.
– Живи, пожалуйста…

Меня отвезли в кабинет, вкололи обезболивающее, сделали УЗИ.

– Как ни прискорбно… - Даже не дослушав, я разревелась.

Закрыв лицо руками, я свернулась в комочек на жёсткой кушетке. Слезы все не заканчивались, не прекращалась и боль в животе, несмотря на очередной укол. Ну за что? Почему именно мой малыш? Что я такого сделала? Ну вот что?

Измученная истерикой, я уснула.

А проснулась только вечером. Как показало сурово-мрачное лицо Матвея, сидящего у постели, моего чуда больше нет. Я взвыла, вцепившись пальцами в волосы.

– Тихо, тихо… - Меня прижали к жесткой груди.

– Убей меня.
– Взмолилась я, вглядываясь в наполненные болью темные глаза.
– Прошу! Ведь я не сохранила твоего ребенка…

Я всхлипнула.

– Глупости. Глупости… - Прошептал мастер.
– Это не твоя вина. У нас обязательно будет малыш…

– Если мне сделали а… Аборт, - я шмыгнула носом, - то может и не… Не бы-ыть!

– У тебя был выкидыш.
– Ну почему он так спокоен? Почему?!
– Все у нас будет, хватит плакать, лисенок.