Я чуть поморщилась от этого звериного проявления симпатии, но… В целом, весьма приятно.

В комнате было слишком жарко и как-то душно, каждый вдох давался с трудом. Ощущая, как горячие ладони скользят по спине, я чуть прогнулась и, решив проявить хоть какую-то ответную инициативу, провела рукой по жесткому боку. Что дальше делать-то?

— Пожалуйста… — вдруг заскулил мне в плечо напрягшийся, как струна, Егор. — Прикоснись ко мне еще, пожа-алуйста…

Никогда не слышала от него настолько умоляющего, едва не плачущего тона, и, черт…

Обеими руками огладив крепкую грудь, я кончиками пальцев прошлась по дрожащему прессу, с замиранием прислушиваясь к тому, как здоровый оборотень давится скулежом, ощущая, как он жмется лицом к моему плечу, как притискивается животом ближе ко мне, ерзает, едва не хнычет и сдавленно просит, умоляет еще… И внезапно ощутила дикий всплеск ревности. Если еще кто-то видел его таким? Та брюнетка? Он был с другими таким же жаждущим ласки, таким же нежным?

— К… Кира… — выстонал он, перехватывая мои руки. — Не надо, если не хочешь, не злись, я… Я просто так давно мечтал, чтобы ты прикоснулась ко мне… — сиплый голос сорвался, а вина во взгляде не скрывала его возбуждения.

— Я не злюсь, — шепнула я, обводя подушечками пальцев напряженные мышцы шеи, — тебе ведь нравится?

Как-то нервно хмыкнув, парень прикрыл глаза, подался к моим рукам. Плевать на других, они в прошлом. Сейчас все это чувствительное и отчаянно дрожащее тело принадлежит мне одной, к черту всех. Он всегда так старается для меня, так пусть и ему будет хорошо.

От меня не требовалось ничего особенного. Я просто ласково гладила, где придется, и позволяла прижиматься к себе. Мысль о том, что когда-нибудь я поборю свое стеснение и смогу точно так же открыто наслаждаться собственным телом и прикосновениями к нему, заставляла дышать чаще. Когда-нибудь мы будем оба жаждать коснуться и ощутить касания. Если только моя неумелость и неуклюжесть раньше его не заколебут.

— Кира, боже… — проскулил он, когда я нечаянно коснулась его пылающей кожи чуть ниже пупка. — Иди ко мне.

Навалившись едва ли не всем весом, Егор глубоко, жадно поцеловал меня, обеими руками крепко стискивая талию. Внизу живота на пару секунд сладко потянуло, я запустила пальцы в чуть влажные волосы, наконец-то возвращая пальму первенства и возвращаясь к привычной роли ведомой.

Отстранившись и сев на колени, Егор торопливо, но без резких движений стащил с меня джинсы вместе с бельем, куда менее бережно начал расстегивать свои — я отвернулась, смущенно прикусывая губу. Может, будет немного больно, мало ли. Но от воспоминаний тяжелело в затылке и чуть кружилась голова. Было так хорошо, так горячо, он так близко…

— Ласка… — совсем рядом, и пышущее жаром тяжелое тело прижимается так близко, чуть влажная ладонь сжимает мою. — Поцелуй меня.

Не открывая глаз, я подалась на голос, первая прихватив губами его губу, сплетая наши пальцы в замок. И в жарком поцелуе Егор поймал мой стон от первого плавного проникновения. Не больно. Так, как надо. И чуть резче толчок, глубже поцелуй, крепче сжимаются его пальцы на моей ладони. Хорошо, слишком хорошо, одновременно невыносимо и хочется, чтобы это никогда не заканчивалось.

Я больше не буду никогда никуда убегать от него.

========== Часть 7 ==========

Десятого декабря вся школа гудела, как растревоженный улей — к нам переводили новенького. Человека. Просто обычного человека, не мага даже!

Дело было в его структуре памяти. Примерно у двух третей людей она поддается правке заклинаниями без проблем, у остальных это проходит со сложностями. И есть пара процентов людей, на которых магия памяти не действует от слова “вообще”. Этот парень оказался именно таким, и ему “посчастливилось” увидеть обращение оборотня. Оставлять его в обычной школе было бы неразумно — конечно, его слова и примут за бред, если он расскажет кому-нибудь, но рисковать нельзя.

Так что, как объявил директор, теперь Максим Степанчук будет учиться с нами, а наша задача — помочь ему понять здешние порядки и рассказать то, что будет ему непонятно.

Поскольку одиннадцатый класс у нас всего один, вполне естественно, что новенький учился с нами. Слегка полноватый, с неожиданно высоким для его возраста голосом, вполне симпатичный и любознательный Максим сначала не вызвал у нас серьезного отторжения, и только взбудораженные запахом человека оборотни нервничали и сторонились его.

Ночью мы с Егором сидели в полной оборотней гостиной Гриффиндора. Тут были и малявки из начальной школы, и ребята постарше. Кто-то играл, кто-то делал домашку, мы читали “Мастера и Маргариту”, готовясь к грядущему итоговому сочинению за полугодие.

— Помогите, пожалуйста, — к занятым старшими креслам и дивану у камина подошел вихрастый и светленький мальчонка с рабочей тетрадью по математике в руках.

Оборотни, не сговариваясь, почти все склонились над заданием, в несколько голосов объясняя, как составить уравнение в задаче про движение лодки по течению и против. Я отвлеклась от книги, умиленно рассматривая сию картину. Эти мохнатики всегда держатся вместе, всегда помогают друг другу, даже если не знакомы. Им достаточно того морального родства, которое всегда возникает у обладателей общей тайны. Они как огромная семья, и, правда, меня это всегда так восхищало!