— А из нашего? Неужели из нашего полка никто не будет стрелять? — спросил он.

— В том-то и дело… На летчиков Удальцова работаем… Видите — они герои! Что им мишень! Им подавай реальный бомбардировщик. А для летчиков нашего полка и мишени сгодятся, — подзадоривал штурман.

Расчет его оказался верным. Телюков бросил на стол телеграмму и запальчиво воскликнул:

— Если так — не полечу! Не полечу, и все! Любят кататься, пусть и саночки возят!

— Вот это справедливо! — поддержал его Гришин. — А то опять какое-нибудь несчастье с вами…

— Несчастья со мной никакого не случится, — оборвал его Телюков. — А для удальцовцев не полечу. Не желаю!

Гришин побоялся испортить так хорошо начатое дело и осторожно сманеврировал:

— Я не имею в виду катастрофу, старший лейтенант. Вы летчик опытный. Но так, чепе какое-нибудь может возникнуть. Вот и запишут его на счет нашего полка. А удальцовцы в конце года будут охотничьи ружья да часы получать в премию за безаварийность.

Уже отпуская от себя летчика, Гришин посоветовал ему сходить в поликлинику и взять освобождение от полетов.

— Чтобы никто из начальства не придрался. А справку вам дадут. Глаза-то у вас еще совсем больные…

Справка Телюкову не нужна. Полеты на Ту-2 — дело добровольное. Хочешь — лети. Не хочешь — как знаешь. А для удальцовцев он не полетит. Спросят — скажет: «уничтоженные» не летают. Вот и все.

Конец дня Телюков провел в клубе, играл в бильярд. Вечером в столовой он встретился с Поддубным. Тот пригласил летчика к своему столу:

— Садитесь, Филипп Кондратьевич.

«Академик» назвал его по имени и отчеству! Что могло означать такое внимание?

— О ваших полетах, Филипп Кондратьевич, известно в Москве.

— Ах, вот оно что! Но мне теперь безразлично, — с напускным равнодушием ответил летчик. — Не нужна мне слава.

— Это почему же? — насторожился майор.

— Завтра я не полечу.

— Плохо себя чувствуете?

— Очень плохо.

— Коль так, то повременим денек-другой.

— Я, товарищ майор, вообще отказываюсь от Ту-2 и от прыжков с парашютом. Довольно!

— Вот тебе и раз! Значит, гайка ослабла?

— У меня, товарищ майор, гайка никогда не слабеет! — Телюков побагровел. — Но надевать лавровые венки кому-то на голову у меня нет ни малейшего желания.

— Какие венки? О чем вы?

— А вот о чем: мы здесь с вами саночки возим, а катаются удальцовцы.

— Я не совсем вас понимаю.

— Завтра стреляют по бомбардировщику исключительно летчики полка Удальцова. Кому-кому, а вам об этом известно.

Поддубный засмеялся.

— Похвально, Филипп Кондратьевич, что вы патриот своего полка. Но откуда у вас такая неприязнь к соседям? От поражения в воздушном «бою»? О. Да вы, оказывается, злопамятны. Интересно, кто вам сказал, что завтра полетят исключительно удальцовцы? — допытывался Поддубный.

— Майор Гришин телеграмму показывал. Я сам читал.

— Гришин? И вы серьезно решили прекратить свои полеты?

— «Уничтоженные» не летают.

Поддубный задумался.

— В таком случае я сообщу полковнику. Кстати, Удальцов сказал, что у него в полку есть много летчиков, которые изъявляют желание летать на Ту-2 и прыгать с парашютом. Я говорю вполне серьезно.

— Желают — пусть летят, — все так же резко отвечал Телюков.

— И то правда, — согласился Поддубный.

Поужинав, он пожелал летчику спокойного отдыха и пошел в штаб. Да не за тем пошел, чтобы объявить, что полетов не будет. Полеты состоятся. В этом он не сомневался. Чтобы Телюков да отказался от полетов! Сейчас же одумается и прибежит. И будет извиняться… А вот история с Гришиным еще раз доказывает, что ему не место в должности заместителя командира полка.

Поддубный занялся текущими делами. Минут пять спустя послышались шаги в коридоре. Не было никакого сомнения: за дверями Телюков. Ну пусть постоит, коли поддался агитации Гришина.

Телюков в третий раз постучал в дверь.

— Войдите. А-а, это вы, Филипп Кондратьевич? Полетите завтра, полетите! Не волнуйтесь. Идите отдыхайте. Вот что, одну минуточку. Прикройте, пожалуйста, плотнее дверь… — И Поддубный сказал почти шепотом: — Я должен сообщить вам под строжайшим секретом: завтра наши ученые и конструкторы будут на вашем Ту-2 испытывать новые образцы оружия. Теперь вы понимаете, какое почетное задание выпадает на вашу долю? Правительственное задание!

Телюков от волнения потерял способность говорить.

— Правительственное? — наконец пролепетал он. — А вы, товарищ майор, еще не докладывали полковнику? Не передавали, что я…

— И не думал, — успокоил его Поддубный. — Я ведь вас уже немного знаю, Филипп Кондратьевич!

— Погорячился, товарищ майор.

Телюков «выбросил» в воздух еще три Ту-2. Еще три раза пропел он в воздухе свою любимую песенку. Он в эти дни был в превосходном настроении, шутил с друзьями-товарищами.