– Я повинуюсь вашему величеству.

– И вы не сохраните против меня досады?

– О нет, ваше величество, так как я это предвидел и принял кое-какие меры.

– Что вы хотите этим сказать?

– Господин д’Эрбле вверил себя в мои руки, господин д’Эрбле дал мне счастье спасти моего короля и мою родину. Я не мог осудить господина д’Эрбле на смерть. Я также не мог подвергнуть его законнейшему гневу вашего величества. Это было бы все равно, что самому убить его.

– Что же вы сделали?

– Я предоставил господину д’Эрбле своих лучших лошадей, и они опередили на четыре часа всех тех, которых ваше величество сможет послать за ними в погоню.

– Пусть так! – пробормотал король. – Свет достаточно велик, чтобы мои слуги успели наверстать те четыре часа, которые вы подарили господину д’Эрбле.

– Даря ему эти четыре часа, я знал, что дарю ему жизнь. И он сохранит ее.

– Как так?

– После хорошей езды, опережая на четыре часа ваших мушкетеров, он достигнет моего замка Бель-Иль, который я ему предоставил как убежище.

– Вы забыли, что подарили мне Бель-Иль.

– Не для того, чтоб там арестовывать моих гостей.

– Значит, вы его отнимаете у меня?

– Для этого – да, ваше величество.

– Мои мушкетеры займут его, вот и все.

– Ни ваши мушкетеры, ни даже ваша армия, ваше величество, – холодно сказал Фуке. – Бель-Иль неприступен.

Король позеленел, и в его глазах сверкнула молния. Фуке почувствовал, что он погиб, но он был не из тех людей, которые отступают, когда их зовет голос чести. Он выдержал злобный взгляд короля. Людовик подавил свое бешенство и после некоторого молчания сказал:

– Мы едем в Во?

– Я жду приказаний вашего величества, – ответил Фуке, низко кланяясь, – но мне кажется, что вашему величеству необходимо переменить одежду, прежде чем предстать перед вашим двором.

– Мы заедем в Лувр. Идем.

И они прошли мимо растерянного Безмо, который увидел еще раз, как выходил Марчиали. Комендант в ужасе рвал на себе последние волосы.

Правда, Фуке дал ему расписку, на которой король написал: «Видел и одобряю. Людовик».

Безмо, не способный больше связать и двух мыслей, в ответ на это ударил изо всей силы кулаком по собственной голове.

Самозваный король продолжал играть свою роль в замке Во.

Филипп приказал, чтобы начинали утренний прием посетителей, так называемый малый прием. Он решился дать такое приказание, несмотря на отсутствие господина д’Эрбле, который все не возвращался, и наши читатели знают, по какой причине. Но принц, думая, что это отсутствие долго не продлится, захотел, как все честолюбивые люди, испробовать свои силы и свое счастье без всякого покровительства и всякого совета.

Еще одно соображение заставило его так поступить. Среди посетителей должна была быть его мать, Анна Австрийская, которая когда-то принесла его в жертву и была так виновата перед ним. Филипп не хотел делать свидетелем возможной своей слабости человека, перед кем отныне он должен был быть всегда в силе.

Открылась настежь дверь, и несколько человек тихо вошли. Филипп не двигался, пока его одевали лакеи. Он накануне наблюдал поведение своего брата. Он изображал короля, не возбуждая ни малейшего подозрения.

Одетый в охотничий костюм, он принял посетителей. Его память и записки Арамиса, составленные для него, помогли ему сразу же узнать Анну Австрийскую, которая шла под руку с принцем – братом короля, затем принцессу Генриетту с господином де Сент-Эньяном. Он улыбнулся, увидев все эти лица, и вздрогнул, узнав свою мать.

Лицо ее, измученное печалью, благородное и достойное, как бы убеждало принца не осуждать великую королеву, принесшую в жертву государству свое дитя. Он нашел свою мать прекрасной. Он знал, что Людовик XIV ее любил, он обещал себе тоже любить ее и не быть для ее старости жестоким возмездием. Он посмотрел на своего брата с нежностью, которую легко понять. Тот ничего не отнял у него, ничем не испортил его жизни. Он любезно поклонился де Сент-Эньяну, изгибавшемуся в поклонах и реверансах, и дрожа протянул свою руку невестке, Генриетте, красота которой поразила его. Но он увидел в глазах принцессы холодок, который ему понравился, так как облегчал будущие отношения с ней.

«Насколько мне будет удобнее, – подумал он, – быть братом этой женщины, чем возлюбленным».

Единственное, чего он опасался в этот момент, было посещение королевы Марии-Терезии, так как его сердце и ум, только что потрясенные сильным испытанием, могли не выдержать нового удара. К счастью, королева не пришла.

Анна Австрийская завела дипломатический разговор о приеме, оказанном господином Фуке французской королевской фамилии. Она перемешивала враждебные выпады с комплиментами королю, вопросами о его здоровье, материнской лестью и тонкими хитростями.