– Семёныч, его Зинка съела. Всё денег ей жалко. Алика наняла, а тот, понимаешь, запил.

– Водяру всякий жрать могёт. Чо с газетой-то будет?

– Лёха пацан нормальный. Я схожу, сам его попрошу придумать что-нибудь. Он комсомолец, не откажет в таком деле.

– Оно да... Дело такое... Не за рупь-целковый радеть надо. Придут к нам и спросят: "Что ж вы всенародный праздник не отмечаете?" И чо мы скажем?

– Так прошлый год тоже...

– Зин, ты лучше помолчи. Ругаться матерно не хочется. Михалыч попросит, Лёха не откажет. А вот твоих Максимок народ видеть в кооперативе боле не желает.

В конце дня у газеты стояло то же трио. На ватманском листе алела красная книга с золотой надписью: "Конституция СССР". Герб, флаг и три лозунга были в наличии, как и переписанная чертёжным шрифтом статья из газеты.

– Главное, Лёха только-только приехал с волчьей облавы. А газету сразу выдал. Видать, не верил в Максимку, заранее сделал. И денег, сказал, не надо. Говорит, считаю своим долгом, как комсомолец и всё такое. Газеты на любые праздники за мной, сказал, будут. Одно слово - трудяга. Наш человек.

– Я тут чо думаю. Я, может, чо не понимаю, но ты, Зинка, ему комнату взад возвертай. А то взяла, понимаешь, моду сесть на шею и ножки свесить! Народ такого не любит!

– Семёныч, давай, однако, премию ему дадим. И грамоту за волков.

– А то ж!

4.12.72

В понедельник школа, на первом уроке линейка в честь Дня Конституции, а после последнего мой доклад про то, как бил волков с вертолёта. Пацаны обзавидовались, тоже не против были бы.

Попик сидит с Нинкой, втюрился и ходит за ней хвостиком. Той такое положение нравится, но время от времени она фыркает и гоняет Кольку. Лена со Степаном сидят вместе, строят друг другу глазки и вместе делают уроки. Оба были троечниками, но отставали по разным предметам. Объединившись, стали тянуть друг друга и вдруг, к собственному удивлению, по результату первой четверти попали в хорошисты, что очень понравилось их родителям.

Семя сильно разочаровался в Ване. Что главное в девушке? Особенно соседке по парте? Чтобы она всегда делала домашние задания и давала их списать. Тут случилось разочарование - списать она давала, вот только задания не делала, ленилась. Девчонки парням списывать ещё давали. Типа, чего уж тут поделаешь, пацаны - они такие. Но между собой списывание не одобрялось. Так что Юрка искал списать, а уже у него списывала Лиу. Кому такое понравится? В прошлой жизни она жила лучше, я сам решал ей задания, и её успеваемость была значительно выше. Семя было попытался пересесть за парту к Юне, раз Лиана освободила место. Машка его не приняла, а Вана жутко обиделась, договорилась с классной и сама отсела на свободную парту. К ней перебрался Серёга. Он твёрдый хорошист, хотя и раздолбай по жизни. На его место пересел Юрок. Надя, его новая соседка, тоже была хорошисткой. Видимо, для повышения успеваемости, Мария Ивановна утвердила рокировки.

У Лётчика жизнь вроде наладилась. Мать обещала мужу подать на развод, если тот ещё раз поднимет на неё или на сына руку. Ванькин отец пить перестал, временами качать права продолжает, но руки распускать боится. Не знаю, надолго ли.

На работе только пришёл в мастерскую, как парторг нарисовался. Прямо не говорит, но очень прозрачно намекает на стенгазету к празднику. Просить не просит, меня из художников разжаловали, а нынешний в запой ушёл. Ну, дело понятное, обещаю принести. Лёгкий намёк парторга про оплату отметаю с ходу. Типа, я комсомолец или где? Пока работаю, стенгазеты к любым праздникам за мной будут. И деньги не предлагайте, общественным поручением считаю. Порадовал человека. Про то, что непонятно за какие такие дела бабло получаю, народ пока не вспомнил. Лучше пусть и не вспоминает. Опять же заготовки есть, Бухарик их давно нарисовал. Сбегал домой, принёс лист. Пришлось по-быстрому статейку переписать. Так что вывесили наглядную агитацию в последний момент, но в срок уложились. Зинаида Петровна зашла, вместо "спасибо" вернула изостудию. Сколько я в ней не был? Неделю? Вроде ничего там не изменилось. Ну, я теперь учёный, возвращать сюда газеты не собираюсь.

Дядя Витя к себе позвал. Показывает очередной набор инструментов, теперь ювелира. Говорит, в чемодане лежит минимум необходимого. Хотя на первый взгляд инструментов много, от надфилей и маленькой киянки до штангенциркуля и лабораторных весов. Горелка для пайки, всякие тигли, изложницы. Отдельно завёрнуты вальцы, которыми мы Юне бронзу вытягивали. Чуток химии. Припои всякие, модельный воск, цинк, медь и другие реагенты. Даже ртути немного есть. Завершают комплект миниатюрный немецкий токарно-фрезерный станок в коробке из-под сигар и книга, обёрнутая древней газетой.

– Сам понимаешь, оно мне уже ни к чему, - поясняет Калина.
– Я по этой книжке учился. Ты тоже попробуй. Дело не шибко хитрое. Часовщиком сложнее быть.

– Может...
– начинаю отнекиваться и замолкаю.

Действительно, чего там говорить. Человеку больше ничего уже не надо.

Книга называется "Из Старателей в Золотых Дел Мастера", издана на обёрточной бумаге в далёком 1923 году типографией Томского союза кооператоров. Листаю. Уже в предисловии сказано, что она выпущена для ранее забитых и стенавших под гнетом царского режима старателей. Её цель, согласно новой экономической политики, решений РКП(б) и указаний лично товарища Троцкого, - воспитать революционных Золотых Дел Мастеров, которые в преддверии Мировой Революции должны заменить буржуазных ювелиров и прочих прихвостней старого режима. Такое вступление заняло первые десять страниц. Дальше пошли конкретные описания методов обогащения золотого песка до золота ювелирных кондиций. Следующие главы показывали, как сделать Революционные Коммунистические Украшения. Судя по фамилии автора, товарищ Кантор сам был из ювелиров и замаливал грехи перед новой властью, не бросая основной профессии. Без идеологического предисловия книга весьма полезная и познавательная. Однако только для начинающего. Хотя, может, раньше именно так и делали? Не уверен, что стану ювелиром, однако лишними инструменты не будут, стал благодарить. Человек не слушает, своё говорит:

– Дошла весточка от старого друга. Туза на сходняке воры приговорили. Он знал, к чему дело движется, и не пошёл туда. Верняк забьётся в щель и будет тихариться. Не опасен теперь. Сёму Гриценко ещё летом похоронили. Что и как, сказать не могу, но общак старателей он не брал. Чтоб ты знал, Муля когда-то своих корешей на бабки кинул. Он из бандитов. Надоело ему у нас небо коптить, в отрыв пойти решил. Дружки, видать, его достали. На Зинку небось обижен?

– Есть немного.

– Плюнь да разотри. Дорвалась бабёнка до власти на старости лет. Ты молодой, скоро в Москву уедешь. А ей даже ехать некуда. Дети и те толком не пристроены. Они с мужем им на кооператив зарабатывают. Вот и завидует. Дашку опасайся. Она Кризьковых задавила, остальные так... сбоку припёку. У неё связи по всему району. Но она тебя любит, гадить не станет. Её мужик сильно застудился. Что лёгкие, что ливер, всё болит. Хотят в конце лета перебраться в тёплые края. Тебе без разницы, однако для случая знай - Захаров, который в СМУ бухгалтером работает, не под своей фамилией живёт. За растрату его ищут. Кузьмича, мента нашего, помнишь? Он берёт. Много, но вопросы решает. Бабло в бочке с капустой хранит. И не только бабло. Кое-кто случайно увидел, кое-кому рассказал. Некоторые хотят ментовской капустки отведать, но боятся ответки. Лютовать Кузьмич будет, пока не вернут его добро. Хотя какое оно его?! Всё с братвы ободрал. Если что ещё полезное вспомню, на бумажке запишу.