Волжскому полку приказывалось совершить рейд по тылам неприятеля, как можно ближе к Омску.

— А почему не в город? Паники будет больше, — усмехнулся Вострецов.

— Да ведь Иртыш-то не замерз!

— Пусть хоть кожурой покроется — пройдем! Звезды станут трещать под ногами — пройдем! — воскликнул Вострецов и спросил уже спокойнее: — Что, машина твоя поломалась?

— В починке мой «левасор», — с удовольствием выговорил незнакомое слово Ванюша. — Я ведь у командарма и шофер, и кучер, и связной. Приказал он к тебе скакать — я вихрем к тебе.

— Как же ты добрался?

— Проселками, сторонясь железной дороги.

— Беляков не повстречал?

— Они от дороги ни на шаг.

— Врешь, вчера мы их обозы обгоняли.

— А наши эти обозы разоружили. Кого же бояться-то?

— Какая неосторожность! Тебя могли захватить, узнали бы о готовящемся рейде.

— Меня не взяли бы.

— Почему так уверен?

— Я бы застрелился… Пакет бы уничтожил…

Ванюша произнес эти слова без тени бахвальства, и Вострецов поверил ему.

— Я не завидую нашим внукам, это они станут завидовать вот таким юнцам, делающим революцию, — с суровой нежностью сказал Вострецов.

Ванюша признательно улыбнулся. Знал: похвалу из Вострецова надо вытягивать клещами.

На рассвете хозяин снова растормошил Вострецова:

— Вставай, паря. Сам просил разбудить, так поднимайся. А на улице ветер, ложись грудью — удержит. И мороз — дай те боже!

— Слава богу, что мороз. — Вострецов приказал поднимать полк. Передай командарму, Ванюша: если Иртыш стал, мы проскочим в Омск…

Ванюша натянул на шапку башлык, сел в седло и растворился в ревущем снежном ветру.

Волжский полк выступил в новый поход. Бойцы шагали, кренясь вперед, словно ввинчиваясь в ветер, лошади натужно тянули повозки. Белые струи бежали по унылой равнине, в замерзших болотах корчились ржавые кочки, издалека доносились паровозные свистки.

Уже совсем завечерело, когда Волжский полк вышел к Иртышу. Темнота скрыла реку, лишь редкие огоньки подрагивали на противоположном берегу; в воздухе расплывались громоздкие очертания железнодорожного моста. Ветер стих. Вызвездило.

Вострецов послал разведчиков к станции Куломзино. В ожидании донесений ходил он по хрусткому от первого снежка обрыву, курил трубку, слушал тревожные гулы далекого города.

Появился патруль с каким-то мужчиной.

— Захватили по дороге в Куломзино. В нашу сторону шел, командарма ему нужно, вот и привели, — отрапортовал патрульный.

Задержанный торопливо заговорил:

— Я подпольщик-большевик. Колчаковцы собираются взорвать мост через Иртыш. Ежели взвод красноармейцев, еще успеем предупредить…

— Будешь проводником, но если провокатор, застрелим на месте, приказал Вострецов.

— Скорей, скорей! — торопил задержанный. — Пока рассусоливаем, мост взлетит к черту!

Вернулись разведчики, сообщили, что Куломзино забито воинскими эшелонами с ранеными, с провиантом. Лед тонок, но если цепочкой проходить — выдержит.

Ветер выдул с реки снег, молодой ледок пугал смоляным цветом, и ускользал из-под ног, и опасно потрескивал. Вострецову стало казаться ноябрьская эта ночь, тонко постанывающий лед, невидимый город за Иртышом полны страшных неожиданностей. Он невольно уторапливал шаг, но, проскальзывая с обеих сторон, осторожно, как бы на цыпочках, пробегали красноармейцы. Они выскакивали на берег, скапливались под обрывами, готовые к бою. Вострецов немедля повел их к вокзалу.

Быстро разрастались запасные пути, бесконечней становились товарные составы. Разведчики захватили первого колчаковского солдата.

— Куда шел? — строго спросил Вострецов.

— С донесением в штаб Сибирского казачьего полка…

— О чем донесение?

— В Куломзине, мол, все спокойно. Красных, мол, нет.

— Где же они?

— Верст за сто от Омска.

Привели еще двух пленных. Они сказали, что адмирал Колчак покинул город, а на вокзале десятки эшелонов, готовых к эвакуации. Вострецов приказал занимать подходы к станции, не открывая огня, разоружать всех, сам же с несколькими бойцами прошел на перрон.

Здесь царило нервическое оживление; сновали офицеры в поисках своих вагонов; размахивая факелами, пробегали смазчики, кондуктор отбивался от наседавших людей:

— Отправляю, господа, через час. Успокойтесь, все в полном порядке…

Вострецов, сжимая наган в кармане полушубка, шагал вдоль поезда; из теплушек неслись шепоты, вздохи, надсадный кашель, унылая ругань. За товарными стояли пассажирские вагоны второго и третьего класса.

— Куда прешь, скотина? — Заиндевелый подполковник в английской шинели и казачьей папахе остановил Вострецова.