– Она сама начала спор, – сказал Майкл, с трудом веря, что Шейн мог подумать о том, что он перешел черту. Шейн сам не признавал границ.

– Сомневаюсь, – ответил Шейн. – Думаю, что ты просто не знаешь, когда отступить, со своей этой чертовой гордостью.

– По пути отсюда она что-то бормотала о том, что не будет полем ни для одного мужчины, – тихо сказала Брук. – Клянусь, у вас двоих больше закодированных словечек, чем у любой пары, которую я встречала. Интересно, вы больше двух минут можете не ругаться?

Майкл вздохнул, чувствуя первый приступ угрызения совести и сожаления.

– Думаю, не так часто, как следовало бы. Я позже перед ней извинюсь.

– Извинишься? – сказала Брук, закатывая глаза. – Майкл, ей было плохо, еще до того, как началось венчание. Пока Кэрри боролась с тошнотой, они с отцом всерьез говорили о том, чтобы бросить тебя у алтаря, но в итоге все закончилось шуткой. Я не знаю, сколько храбрости Кэрри потребовалось, чтобы пройти к тебе по проходу, но это чудо, что она на нервной почве не потеряла сознание. Так что твои шутки были совсем не вовремя. И в настоящий момент ее, вероятно, рвет в туалете. Поздравляю, твои поддразнивания оказались последним стрессом, который ее, наконец, сломал.

Майкл закрыл глаза, матеря себя.

– Боже, я опять это сделал. Похоже, я просто не могу над ней не подшучивать. Я действительно думал, что она собирается сбежать, и был просто… извините, я должен пойти за ней.

Он ушел и практически пробежал через стоявших людей, спеша найти сбежавшую Кэрри.

Шейн взглянул на Брук, глазами полными удивления.

– Вау. Это была отличная лекция профессор Дэниелс. Ваши слова вызвали такое чувство вины, что мне захотелось поколотить собственного брата.

– Да, – сказала Брук, кивая, – но ирония в том, что все это правда. Кэрри была сама не своя еще до того, как церемония началась. И твоему брату повезло, что она не сбежала оттуда, особенно когда он сам предложил. Перед церемонией отец предложил помочь ей бросить Майкла, но она отказалась.

Глаза Шейна расширились. Хорошо, что Майкл об этом понятия не имел. У его брата наверняка случился бы нервный срыв.

– На случай, если ты не заметила, у Майкла с Кэрри довольно бурные отношения, – сказал Шейн.

– Типа гром и молния? – с усмешкой сказала Брук.

– Да, и очень, очень страшно, – пропел Шейн, смеясь в ответ и обнимая ее за плечи.

– Богемская рапсодия группы Квин, – узнала песню Брук.

– Ага. Они та еще пара. От имени отца и от себя лично, благодарю за то, что отчитала моего горячего, страстного брата за плохое поведение. Брук, считай, что тебя официально приняли в семью, – смеясь, сказал Шейн.

Глава 21

Майкл ворвался в женскую уборную, которая была размером со стадион, шокировав других посетителей, хотя он без конца извинялся, и продолжал звать Кэрри.

Два ряда кабинок были в основном пусты. Никто ему не ответил, и он не увидел под дверями никаких белых каблуков или женщины в подвенечном платье на коленях, в обнимку с унитазом.

После того как кабинки закончились Майкл завернул за угол и обнаружил поникшую, все еще рыдавшую Кэрри, которая сидела на старом, кожаном диване, в окружении его матери, ее матери и очень сердитой Джессики.

– Кэрри, – сказал он, опустившись перед ней на колени. – Прости, мне так жаль. Пристрели меня за то, что я такой придурок. Не знаю, что на меня нашло. Я не хотел на тебя давить, но потом начал дразнить, так как испугался, что ты пожалеешь о том, что вышла за меня замуж. Когда нервничаю, я делаю глупые вещи.

Когда женщины отошли, освобождая ему место для того, чтобы правильно ползать перед Кэрри на коленях, Майкл обвил ее руками и осторожно обнял. При других обстоятельствах, он, возможно, рассмеялся, но холодный прием со стороны всех трех женщин, прекратил его шутки на нервной почве.

– Майкл Ларсон, ты меня полностью опозорил перед моими клиентами и людьми, с которыми я работаю, – сказала она, отказываясь обнять его в ответ. – Ты получаешь какое-то больное, искаженное удовольствие от попыток уничтожить мою репутацию там, где я работаю? Здесь не подходящее место и время для того, чтобы меня дразнить, и тем более, когда нас фотографируют.

– Нет! Конечно, я не хотел выставить тебя в плохом свете. Послушай… извини. Господи, мне действительно, на самом деле жаль, – запротестовал Майкл, отстраняясь назад, так чтобы она могла видеть в его взгляде то, как он сожалеет. – Я был глупцом. Понимаешь? Просто глупым, испуганным парнем.