Дни светлые, весенние бывали...

Я мчалась по хрустальной, знай росе -

И любовалась, как прекрасны дали!

Хлеб черствый мне вкусней, чем пирожок,

Вода ручья в жару послаще меда...

Нашла на поле случаем грибок,

Потешиться несытая утроба!

Проходят дни и девочка растет,

Становиться от месяца все краше...

Тебе пошел уже расцвета год,

И стали женихи соваться к Маше!

Но барин строгий деспот проревел:

– Моей ты будешь до макушки века!

И сотворил поганый беспредел,

Такой уж пан моральный гад-калека!

Велел девчонку заточить в острог,

Чтоб парни больше диво не видали!

И не пускать красотку за порог,

Не быть женой бедной, юной крали!

Но вот стрелец Федот рассвирепел,

Воскликнул: барин подлая скотина!

И поддержал призыв его пострел,

А бой пошел еще в сажень детина!

Крестьяне гневом бурным взорвались,

Народная волна пылает гневом...

Не хочешь цепи, путь пусть лучше ввысь -

Не стоит баров ублажать нам хлебом!

Усадьба в пепел - господин в петле,

Девчонка же с Федотом на свободе.

Да многу сил у сирых в кулаке,

Недаром воспевают бунты в оде!

Но вот приказ пошел их усмирять,

Не дело ведь холопам в мире править!

Ты был крестьянин, ну а ныне тать,

Кого убили, а кого и ранить!

Подавлен бунт стрелец твой на колу,

Девчонку крепко плеткою избили...

А пахарей давили как орду,

Ну, аппетиты словно крокодильи!

На казнь босую Машу повели,

Сугроб привычен, сей крестьянке нищей...

Обули ей на ножки "сапоги",

В тиски сдавили пальцы, розга свищет!

Он бледнела, губы крепко сжав,

Но даже стона дева не издала...

Как ни старался в иступленный кат,

Но воля юной крепче и металла!

И даже пламя жаркого огня,

Что пяточки лизало деве босой...

Казалась, палит словно бы шутя,

А это ведьма не роняет слезы!

Палач бессильно руки опустил,

Шепнул: она святая иль чертовка...

Тогда боярин взял её простил,

И в ход пошло лекарство с перцем водка!

И Маша стала первой во дворе,

Сама теперь команды шлет холопам...

Но любит пробежаться в январе,

По снегу, без обувки - самолетом!

. ГЛАВА ? 19

Великолепная, английская четверка: Джейн, Грингета, Маланья, Матильда штурмовали Нью-Йорк. Воительницы сражались на приземистом танке "Геринг"-4. Машина являла собой эволюцию "Черчилля". Несколько уступая в бронировании и чуть тяжелее, чем Е-50, но с сходным вооружением.

Выпускался танк на английских заводах, в Британии ставшей протекторатом Третье Рейха.

Джейн выстрелила по американской пушке и прочирикала:

– Мы большой электорат... Разобьем протекторат!

Грингета поправила свою напарницу:

– Не разобьем, а разовьем... Мы станем сильнее!

Грингета выстрелила, разбила американское орудие и философски заметила:

– Все что не убивает, то делает нас сильнее!

Маланья хихикнула, и выкрикнула:

– Банальна истина, но верится с трудом!

Матильда, задавив гусеницами пару солдат, заметила:

– Возможно, что истина и должна быть банальной. Например, Солнце желтого цвета, в чем можно убедиться, взглянув на небо.

Джейн очень даже широко растянула губы, обнажив зубки.

Дала Грингете выстрелить, и прочирикала:

– А Солнце скорее даже белое. Просто небо задерживает синие лучи и получается желтый оттенок.

Матильда хихикнула и заметила:

– А ты такая умная... Ловко подметила: что это лишь иллюзия желтого цвета!

Грингета снова выстрелила, разбила дзот и прочирикала:

– Все в нашем мире иллюзорно... Только убивают по-настоящему!

Маланья врезали из пулеметов, и шутя, а может и не шутя, проверещала:

– А может и смерть это иллюзия! Ведь душа бессмертная, и пожалуй в плане формирования личности - первичная!

Грингета снова выстрелила и пропела:

– Хоть тело без души не тело, но как слаба душа, без тела!

Джейн ощутила в себе лирически подъем и стреляя запела. А подруги стали ей подпеть.