выскочили из окопов и бросились на Забарова. Лейтенант успел перехватить

свой автомат за ствол и со страшной силой ударил первого подскочившего к

нему фашиста. Забаров яростно стал направо и налево крушить врагов прикладом

автомата. Из груди его вырывалось короткое "а-ах!", как при колке тяжелых

поленьев. Подбежавшие на выручку командира разведчики стреляли короткими

очередями и орудовали ножами. В несколько минут все было кончено. Забаров

забежал во двор, проскочил мимо Наташи и, не останавливаясь, побежал дальше.

Но Наташа успела заметить окровавленную руку лейтенанта. Она догнала его и

схватила за пояс.

– - Потом, Голубева, потом...
– - отмахнулся Забаров.

– - Да вы изойдете кровью!..
– - так, не отпуская руку от ремня командира

взвода, девушка забежала с ним в другой двор, который, к счастью, оказался

пустым. Тут Наташа наскоро перевязала Забарова. На улице началась

перестрелка. Лейтенант поспешил туда.

Выскочивший откуда-то Ванин торопливо сказал:

– - В овраге их видимо-невидимо. Сообщить бы нашим артиллеристам.

– - Беги на батарею Гунько.

Сенька исчез. В это время на левом берегу громыхнуло сразу несколько

залпов. Послышался свист тяжелых снарядов, и сразу же возле оврага и в самом

овраге раздались сильные взрывы.

Вернулся Ванин.

– - Сообщил, товарищ лейтенант. Гунько подтягивает пушки. Крупицын

командует ротой стрелков. К нему присоединился какой-то старикан. Меткий

оказался. Что ни пуля -- то убитый фашист.

Отправив связного к командиру, Забаров послал на помощь Крупицыну,

который отбивал основной натиск врага, нескольких разведчиков. Двое бойцов

там уже были ранены, старик, так и оставшийся неизвестным, убит. Наташа

помогала санитарам из стрелковой роты переправлять раненых в более

безопасное место, перевязывала их. Солдаты просили пить, но воды не было:

как назло, Наташа потеряла свою флягу.

– - Потерпите немного, товарищи...
– - сказала она, а сама опять побежала

к месту боя.

Немцы поднялись в полный рост. Вначале из оврага появилась небольшая

группа. Теперь их было много. Враги бежали отовсюду, кричали что-то

по-своему, на ходу стреляя. Пули жутко свистели. Наших стрелков становилось

все меньше, их оставалось уже не более десятка, а немцам -- не было числа.

Разрывы тяжелых снарядов, прилетавших с левого берега, выгоняли их из

оврага. Немцы все выползали и выползали. Дрогнула горстка советских бойцов,

попятилась, подалась назад. Торжествующе загомонили фашисты. Вот они уже

совсем близко. И в эту минуту открыла огонь батарея Гунько. Визг осколков

смешался с воплями врагов. Гитлеровцы отхлынули, но ненадолго. Вторая атака

их была еще более яростной и отчаянной. Казалось, все пропало. И в эту-то

минуту перед реденькою цепью красноармейцев появился капитан Крупицын.

– - Комсомольцы, за мной!
– - прогремел его голос.

Залегшие было под вражеским огнем бойцы поднялись, закричали "ура", от

которого уже через мгновение осталось одно протяжное "а-а-а", и побежали

вперед за капитаном, высокая фигура которого была видна всем и как бы

заслоняла всех от летевшей навстречу им смерти, смерти, которая в этот миг

нашла только его одного. Саша упал головой вперед, поднял руку и потом

бессильно опустил ее. Бойцы замешкались было, растерялись, но уж там, где

только что упал Крупицын, находился Сенька Ванин. Он взял из теплой руки

капитана гранату,-- тот собирался бросить ее и не успел,-- поднял высоко над

головой и громко, насколько хватило сил, закричал:

– - Вперед... товарищи!.. Ребята!.. За Крупицына! Бе-э- э --й!..

Последние слова Сеньки потонули в криках "ура". К пехотинцам

присоединились разведчики, посланные Забаровым, и расчеты двух подбитых

орудий из батареи Гунько.

– - Бей!..

– - Круши их!

– - Дави!..

Ночь всколыхнулась.

Короток, но жесток и беспощаден был удар бойцов. Немцы не выдержали и

откатились в овраг. Стрельба и крики почти прекратились. Наконец все

смолкло. Только левее по-прежнему продолжался бой.