Гори ты в аду, Кориолан Сноу, я не одна из твоих чертовых кукол. Я выхожу из игры.

*

Вечером он захлопывает ногой дверь в ее квартиру. От него пахнет ежевикой и виски. Усиленно отводит глаза, когда она берет его за руку.

– Гейл…

Не даст ей продолжить, прижмет к стене, запуская пальцы в волосы, торопливо расплетая затейливую косу. Зароется лицом в мягкие пряди, вдохнет аромат каштанов и ванили, тронет губами судорожно пульсирующую на шее тонкую жилку, а чуть позже стянет зубами бретельку с плеча.

– Давай притворимся, что мы нормальная пара и не должны прятаться за закрытыми дверями от Сноу и его приближенных. Давай притворимся, что мы только вдвоем, и так будет всегда. Давай притворимся, что он не отдаст тебя за Мелларка. Хотя бы раз, Кис-Кис…

Подставляя губы, шею, ключицы жадным поцелуям-укусам, Китнисс обхватывает его ногами, позволяя унести себя в спальню. Она цепляется за него, как утопающий за спасательный круг. Не так. Она просто знает, что не сможет дышать, если Гейла Хоторна не будет рядом. Потому что Гейл - это не просто потребность важнее, чем воздух. Гейл - это сама жизнь. Не потому, что он был рядом с самого начала. Просто потому, что Гейл и Китнисс всегда были продолжением друг друга.

– Ты меня любишь?
– Спросит он потом, разомлевший и усталый. Она спрячет лицо на широкой груди, тихо вздохнет.

– Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь.
– Дернется, чтобы, встать. В последний момент обхватит его руками, роняя на себя.
– Не уходи. Ну, пожалуйста, Гейл. Останься сегодня. Ты нужен мне, Гейл, только ты.

*

Она открывает глаза, боясь, что он все же ушел. Гейл сидит на краю кровати, глядя на нее печальными серыми глазами. Такого же цвета было небо над их маленьким городком, когда они уезжали в столицу, влюбленные и счастливые, полные планов на будущее. В столицу, что превратилась в мышеловку, захлопнувшуюся смертельной ловушкой.

– Мы могли бы сбежать, Кис-Кис. Ты и я. Не возвращаться домой, конечно, - люди Сноу будут искать там в первую очередь. Мы смогли бы выжить в горах - там есть свежая вода, дичь и растения, чтобы питаться. Мы были бы только вдвоем, как когда-то мечтали. И ты… ты больше не боялась бы сказать, что любишь меня.

Говорит быстро и отчаянно, будто себя уговаривает. Пальцы сжаты в кулаки, а спина напряженная и твердая, как камень.

– Я люблю тебя, Гейл, - просто говорит она и целует легонько в плечо. Ей всегда нравился вкус его кожи - мускат и горькие лесные травы.
– Давай сделаем это. Рискнем.

Она улыбается, а Гейл, приготовившийся, наверное, к жалобным отговоркам и слезливым мольбам, изумленно вскидывается.

– Если они найдут нас, отрежут языки, как минимум.
– Осторожно напоминает он, пока она большим пальцем выводит невидимые узоры на его запястье.

– Значит, мы сделаем так, чтобы нас не нашли.
– Китнисс пожимает плечами и улыбается припухшими от сна и его поцелуев губами.

– Что, если они найдут Прим или моих сестер и братьев? Наших матерей?

Он не пытается отговорить, разубедить. Наверное, ему необходима уверенность в том, что девушка осознает все варианты.

– Мы спрятали их на островах больше двух лет назад. И постарались, чтобы след потерялся в Атлантике, помнишь? Финник и Энни позаботятся о них.
– Китнисс садится на колени и обхватывает ладошками изможденное лицо парня.
– Я люблю тебя, Гейл Хоторн, и хочу быть только с тобой. В болезни и здравии, богатстве и бедности. Навсегда. Я знаю, чем мы рискуем. Это стоит того.

Наверное, именно так чувствует себя пойманный в западню зверь, понимая, что нежданно освободился. Гейл улыбается ярко и солнечно. Впервые за многие месяцы. Он знает, что им придется бежать. Но знает и то, что она будет держать его за руку. Он знает, что теперь она будет только его. Без всяких “пока”.

========== 12. Пит/Китнисс ==========

Здесь пахнет воском, старыми книгами, сосновой смолой и самую чуточку - пылью. Она переворачивает страницу, задумчиво потирая мизинцем висок. Пит прихлебывает свой напиток, жмурясь от пряного аромата шоколада и ванили, плывущих по комнате. За окном снег валит огромными лохматыми хлопьями, будто где-то наверху перевернулся грузовик с пухом - таким белым, что слепнут глаза.

Где-то за стеллажами на пол с грохотом валится книга, и Китнисс вздрагивает все телом, хватая Пита за руку.

– Эй, ты чего? Просто книга, Китнисс. Все хорошо.

Кофе, который Прим принесла ему несколькими минутами раньше, выплескивается на руку, обжигая. Но он лишь морщится и терпит, поглаживая ее дрожащие пальцы.

– Здесь просто так тихо, что каждый звук - будто разрыв бомбы.
– Сконфуженно бормочет она.

– Какие бомбы, если завтра Рождество?
– Мелларк улыбается и продолжает поглаживать большим пальцем нежную кожу ее запястья.
– Тогда уж рождественские фейерверки и петарды. Малышня еще сделает так, что мы оглохнем и возненавидим эти праздники. Все хорошо, Китнисс, все закончилось, помнишь? И никогда больше не повторится.