— Да.

— Тогда будем считать наш разговор законченным. Всего доброго.

— До свидания.

Барти-старший был настолько выбит из привычной колеи, что даже не заметил, что мальчик все время стоял прямо за дверью в столовую и подслушивал. Когда дверь за учителем закрылась, ребенок увидел расстроенное лицо отца и вышел из своего укрытия.

— Папа, — сказал он. В его глазах стояли слезы. Ему было так жалко папу и так стыдно, что он — причина страданий отца.

— Я ЖЕ СКАЗАЛ ТЕБЕ — СТУПАЙ ОБЕДАТЬ!!! — заорал на него Барти-старший не своим голосом. Затем развернулся, вошел в свой кабинет и хлопнул дверью. Через секунду в двери щелкнул замок. На два оборота.

Это была вторая душевная рана, которую Барти нанес его отец.

В семье Краучей царило оживление. Близился день рождения Барти-младшего, и отец с сыном составляли список приглашенных на праздник.

— Пап, в конце-концов, это мой праздник. Кого хочу, того и приглашаю.

— Не упрямься, Барти. Ты еще скажешь мне спасибо, когда поступишь на службу. Юношество — отличное время, чтобы завести нужные знакомства и связи.

— Не понимаю, тебе что — жалко денег? Почему я не могу пригласить тех, с кем действительно дружу?

Отец покраснел.

— Ты же знаешь, я не ограничиваю тебя в тратах на твой праздник, но при условии, что среди гостей будут только ПРИЛИЧНЫЕ молодые люди.

— То есть те, чьи родители могут помочь тебе продвинуться по службе? — ехидно поинтересовался подросток.

Вместо ответа отец решил перейти от слов к делу и вычеркнул из списка приглашенных несколько лишних, по его мнению, имен.

— Кто вообще этот Уилл Питерсон? — остановился Барти-старший на незнакомой фамилии в списке. — Чей он сын?

— Какая разница, чей он сын? Я ведь дружу с ним, а не с его родителями.

— Не груби отцу.

— Я не грублю…

— Ты наотрез отказываешься общаться с сыновьями моих коллег по Министерству. Думаешь, мне легко было устроить тебя в Клуб? В него принимают только детей самых влиятельных сановников нашего мира. Тебе повезло, что Старейшина клуба — сын моего прятеля. Ты должен был быть благодарен, что тебя взяли.

— Не указывай мне, с кем мне дружить.

— Я имею право указывать тебе, потому что ты мой сын. Я отвечаю за тебя.

— И что — я должен из благодарности общаться с этими никчемными дуралеями, только потому, что их папашам повезло родиться богачами? Да я бы с удовольствием применил бы к ним заклятие Круциатус, чтобы увидеть на их тупых лицах хоть каплю эмоций.

— Не говори глупостей. Это молодые люди из высшего общества. Надежда и будущее магического мира. Они должны стать для тебя положительным примером.

— Хорош примерчик! Они все безмозглые и недалекие. У них не больше характера, чем у дождевых червей. Уверен, если разрезать их, то в середине будет одно лишь дерьмо да вода, и ни капли крови!

— Барти! — мать осуждающе посмотрела на сына.

— Если уж выбирать между моими друзьями и этими чурбанами, то выбор очевиден! — выкрикнул подросток. — У нас есть мечты и планы, и мы делимся ими друг с другом! Потому мы — настоящая семья, кровное братство!

— Не смей повышать голос на отца, — взвился Барти-старший, в негодовании поднимаясь из-за стола.

— Захочу и буду! — упрямился сын. — Я имею право голоса, и я такой же полноправный член этой семьи, как и все остальные. И я буду общаться с тем, с кем захочу! И если они скажут мне убить всех этих папенькиных сынков из Министерства, то я соглашусь! Более того — я предложу убить заодно и их папаш, перед которыми ты так пресмыкаешься!

— Ты… Ты… — отцу не хватало слов.

— Ну, давай, давай, отец! — с горечью и обидой в голосе подзадоривал его подросток. — Какими словами ты обзовешь меня на этот раз?

— Вон из-за стола, паршивец, и не смей больше показываться мне на глаза! — крикнул Барти-старший, топнув ногой.

— Дорогой, — миссис Крауч с отчаянием в глазах посмотрела на мужа. Обычно она не перечила ему, боясь еще больше разозлить его. Уж она-то знала, насколько он самолюбив и слеп в гневе.

— Не очень-то и хотелось, — ответил сын, отбросив салфетку и отодвигая стул.

— Сынок, — добрая женщина попробовала было удержать парня, схватив его за руку, но он вырвал свою руку и выбежал из комнаты.

Несколько секунд царило молчание. Было слышно лишь тяжелое дыхание Барти-старшего и приглушенные всхлипы его жены.

— Барти, мальчик связался с нехорошей компанией, — заговорила наконец миссис Крауч. — Еще сегодня утром он говорил мне, что уйдет из дома, если ты…

— Ешь, — оборвал ее мужчина, снова садясь за стол. Его лицо снова приняло каменное выражение.