«Это все, что мне от тебя осталось».

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Шесть гранатовых зерен

Глава 21

Как и было оговорено, как только клиенты и служащие отеля разошлись по своим комнатам, Александр и Вероника поднялись на верхний этаж. Вскоре они вернулись в номер, где их ждали уже переодевшиеся Лайнел и Оливер. В кладовке удалось найти кое-что интересное: еще днем Вероника обратила внимание на лежащую среди немногих уцелевших от огня вещей стопку тетрадей в потертых кожаных обложках. Скорее всего, эти документы хранились не в библиотеке, а где-то далеко от очага возгорания. При виде находки, у Оливера от предвкушения загорелись глаза. Не обращая внимания на принесенные официантом салаты и закуски, он удалился в свой номер, чтобы ознакомиться с обнаруженными записями. Мисс Стирлинг не было. По мнению Вероники, она, скорее всего, сидела в ванне, снова и снова смывая с себя всю грязь, собранную в водах Миссисипи.

Действительно, именно так и было. Ванна, должно быть, была лучшим в мире терапевтическим средством, потому что на следующее утро мисс Стирлинг появилась во всей своей красе. Остальные уже собрались в столовой на первом этаже, предназначенной для завтраков. Это была просторная комната, в которой раньше располагалась библиотека. На трех стенах висели картины с сельскими пейзажами, а четвертая выходила на расположенную вдоль фасада отеля веранду, на которой тоже были расставлены столики, белые плетеные кресла и тележки со всевозможными закусками, десертами и фруктами. Лайнел как раз собирался положить в рот виноградину, когда услышал цокот каблучков и, повернув голову на звук, увидел входящую мисс Стирлинг с улыбкой на устах, от которой у него сжалось сердце.

— Ну надо же, очень рад видеть тебя в таком отличном настроении, — произнес он после того, как девушка поздоровалась с остальными и села рядом с ним. — Если честно, я волновался за тебя.

— Необходимо гораздо больше, чем нападение матроса-утопленника, чтобы испортить мне настроение, — ответила она, отклоняя предложенный Александром чайник, беря вместо него кувшинчик с горячим шоколадом. — Хотя я теперь не успокоюсь, пока не разберусь с этим делом. То платье от Уорта[1] было одним из моих любимых.

Лайнел невольно усмехнулся. Девушка поставила обратно на стол кувшин и повернулась к нему:

— А ты как? — тихо спросила она. — Тебе, наверное, больно, да?

— Просто ужасно, — заверил ее Лайнел. — Я испытываю жесточайшую агонию. Боль в боку превращается в жар, но самое интересное, что он начал распространяться по всему телу. А если конкретнее, то с момента твоего здесь появления.

Мисс Стирлинг как раз собиралась сделать первый глоток, но остановилась. Сквозь поднимающуюся от чашки с шоколадом дымку в черных глазах промелькнула искорка.

— Серьезно, Леннокс? Может, лучше послушаешься моего вчерашнего совета и обратишься к врачу, чтобы тот посоветовал тебе необходимое лекарство?

— Я уже это сделал и его вердикт был следующим: этот жар пройдет у меня только после того, как я вернусь в склеп кладбища Лафайет и закончу некое незавершенное дельце.

Мисс Стирлинг, поперхнувшись горячим шоколадом, кашляла и смеялась одновременно, когда в столовую вошел Оливер.

— Что ж, эти тетради оказались потрясающей находкой, Вероника. Ты даже представить себе не можешь, насколько они помогут нам в нашем расследовании.

— Полагаю, что ты читал их всю ночь, — сказал Александр, протягивая ему чайник, который только что отвергла мисс Стирлинг. Оливер наполнил чашку с нетерпением бедуина, нашедшего, наконец, оазис. — Неужели они оказались так интересны? Вчера я мельком взглянул и мне показалось, что это всего лишь записи по ведению хозяйства на плантации.

— Пара из них действительно были счетными книгами, — кивнул Оливер, — но они не так интересны, в них я не нашел ничего, что могло бы быть для нас важным.

— А остальные тетради? — спросила Вероника с другого конца стола.

— Дневники, — произнес молодой человек. Все присутствующие удивленно переглянулись. — Четыре дневника Виолы Ванделёр, которые она начала вести в 1849 году, когда ей исполнилось двенадцать лет. Я даже не смел надеяться на такую удачу.

Наслаждаясь произведенным эффектом, Оливер выложил на стол свою папку, в которой всю ночь делал заметки. Александр обрадовался его записям, так как ему совсем не улыбалось афишировать перед официантами тот факт, что они похозяйничали в складских помещениях.

— По правде говоря, Виола оказалась совсем иной, чем мы ее себе представляли после рассказа старпома «Океаника». Думаю, это была сильная, уверенная в себе женщина, но в то же время гораздо более чувствительная, чем считали ее окружающие. Она прекрасно понимала чего от нее ждут и превратила процветание плантации в главную свою цель.

— Раз уж газета, которую ты читал, писала, что именно Виола вытащила бизнес из долгов, полагаю, что женщиной она должна была быть очень решительной, — сказал Лайнел.