Как дневник попал в библиотеку, в принципе, понятно Антикварной мебели, старинных книг и другой пыльной мануфактуры в доме – наследство деда, хватит на небольшой провинциальный музей. Надев очки и поправив свет лампы, я принялся за чтение.

«Записки Джима Хокинса об «Острове сокровищ» – было старательно выведено на первой странице большими печатными буквами и подчёркнуто двумя волнистыми линиями. Имя автора напомнило о знаменитом романе Стивенсона. Но речь здесь идёт от первого лица! Неужели дневник принадлежит юнге Джиму Хокинсу? Или это подделка, мистификация? А может быть чья – то попытка дописать знаменитое произведение? Волнуясь, я стал разбирать мелкие, корявые строчки.

Дневник

«Лучше бы мне навсегда забыть эту историю, но джентльмены, принимавшие в ней участие, **попросили написать всё, что я знаю об этом острове – всё, с самого начала до конца, не скрывая никаких подробностей, кроме географического положения.

И вот, в нынешнем 17… году я берусь за перо и мысленно возвращаюсь** в день, когда началась эта невероятная, для многих ставшая трагической, история…

Только пятеро из команды «Испаньолы» вернулись домой. «Пей и дьявол тебя доведёт до конца» – пророчество, сбывшееся в отношении остальных.

Каждый из нас получил свою долю сокровищ. Капитан Смоллетт оставил морскую службу. Грей не только сберёг деньги, но внезапно, решив добиться успеха в жизни, занялся прилежным изучением морского дела. Что касается Бена Ганна: он получил тысячу фунтов, но истратил всё в три недели, или, точнее,– девятнадцать дней, так как на двадцатый явился к нам нищим.

Сквайр сделал именно то, чего Бен так боялся: дал ему место привратника в парке. О Сильвере мы больше не слышали. Вероятно, он отыскал свою чернокожую жену и живёт где – нибудь в своё удовольствие с ней и попугаем. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на том свете совсем не велики. Остальная часть клада – серебро в слитках и оружие – всё ещё лежит там, где её зарыл покойный пират Флинт.**

Сквайр Трелони предложил вернуться за оставшейся частью сокровищ весной будущего года. Команду наберёт Смоллетт, лично проверяя каждого матроса. Я, наверное, откажусь от участия в плавании.**Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!»**

2

Едва слышимый, посторонний звук отвлёк меня от чтения. Кто – то, осторожно ступая, шёл по крыше. Моя комната находится в перестроенной мансарде. Из огромного, в половину стены окна, открывается великолепный вид на море, лес и дюны. К морской стороне дома терракотовой ленточкой прилепился длинный балкон. Интерьер: овальный дубовый столик, парочка пуфиков (каприз жены), плетёное кресло – качалка и дедушкин телескоп. Можно часами смотреть на море, надеясь увидеть легендарный «Летучий Голландец» или любоваться звёздным небом, выискивая среди многочисленных спутников корабли пришельцев.

По крыше явно кто – то ходил! Вернее, не ходил – крался! Шаги были настолько легки, что если бы не предыдущий инцидент с форточкой, я не обратил на них внимания.

Привидение?.. Отложив дневник, я прислушался. Может, уставшие чайки решили передохнуть?.. Или мой кот назначил свидание очередной деревенской подружке?

Внезапно, тишину спеленавшую комнату взорвала беззвучная, ослепительной белизны, вспышка. Берег, дюны и дом потряс такой силы и ярости грохот, что в голове пронеслось: «Всё! Метеорит или астероид!» И ещё: я физически почувствовал, как от взрыва дом слегка покачнулся! Новый порыв ветра так шарахнул бедной форточкой о стенку, что её стекло звонкой волною осколков разлетелось по всей комнате.

– Ничего себе! – выдохнул я потрясённо. – Что, за?.. – Не меньшей ярости, вторая вспышка залила комнату и мою перепуганную физиономию нестерпимым, выжигающим глаза, светом! Бросившись на диван, я закрыл голову подушкой…

Дневник

«Темны и неисповедимы дела твои, Господи!..»

Девятого августа 17… года я снова берусь за перо. Вынудило меня это сделать ряд неприятных событий. Ледяным ознобом и страшным приговором вторгаются они в мою жизнь и судьбы всех охотившихся за кровавым, пиратским золотом.

Теперь, по порядку: Доктор Ливси,** изящный, щегольски одетый джентльмен в белоснежном парике, черноглазый и учтивый, был в наших краях ещё и окружным судьёй. **

Когда его вызывали к больному он, закончив осмотр и назначив лечение, обедал у нас. Затем выкуривал трубку и уезжал. Так случилось и в тот злополучный день.**Доктор курил, поджидая, когда приведут его лошадь. Она осталась в деревушке, так как в старом «Бен Боу» не было конюшни.** Внезапно, входная дверь распахнулась, и в комнату влетел Айзек, новый слуга сквайра.

– Как хорошо, что я вас застал! – задыхаясь от спешки, выпалил он, направляясь к доктору.

– Мистер Трелони послал за вами! Приказал найти и попросить, чтобы вы, ни секунды немедля, ехали к нему! – Увидев меня, он перевёл дух и добавил,– Джим, мистер Трелони сказал, чтобы ты тоже пришёл.

– Трелони болен? – встревожился доктор.

– Не знаю, сэр! – затараторил слуга. – Он сильно взволнован, ходит по кабинету, и, извините, сэр – громко ругается! Я работаю у него недавно!.. Рассказ слуги был прерван сообщением – привели лошадь доктора. Быстро переодевшись и, умирая от любопытства, – что же там произошло – мы с Ливси отправились к сквайру.