– - Надеюсь хозяин нас простит, если мы не станем снимать обувь, неуверенно сказала Хелена, входя вслед за Питером в зал. Дверь тихо закрылась позади них.

Внутри никого не было и они пошли анфиладой комнат, больше похожих на музей, чем на рубку корабля. Везде были средневековые доспехи, оружие, маски демонов, рисунки на шелке, каллиграфия, какие-то вещи из рога и дерева, назначения которых они не понимали. В конце анфилады они наконец нашли рубку управления с ложементом капитана по середине. Перемаргивались огоньки индикаторов, тихонько овевал ветер озонированный морской воздух из каналов кондиционера, а на ложе возлежал обтянутый кожей иссушенный мертвец, одетый в древние доспехи. На гладком полу лежал короткий меч с заржавленным лезвием. Чистый пол вокруг был заляпан черными давно высохшими пятнами. Император Хирохито II был мертв уже много лет.

Они несмело вошли в роскошную погребальную камеру, чувствуя себя неуместно и робко, как школьники, прокравшиеся в заалтарную часть храма, поглядывая на мертвеца. Рот покойника был распахнут, словно в муке, из-под высохших коричневых губ торчали ослепительно белые керамические зубы, одеяние его на животе было взрезано. Хелена с печалью отвернулась.

– - Пойдем,- мягко сказал Питер, придерживая ее за локоть, - нам здесь больше нечего делать. Оставим его.

Она согласно кивнула и они торопясь, насколько это было в их силах, ушли из яркой, светлой комнаты, и светодиодных огней, среди которых так странно и чужеродно лежал высохший мертвец.

На улице их терпеливо ждал гид, немедленно осведомившийся о их желаниях на дальнейший осмотр корабля. Питер и Хелена молча покачали головой и усевшись в антиграв полетели к ангару с яхтой.

Когда роботы уже выруливали яхту на взлетную площадку, гид появился прямо в кабине яхты, чтобы попрощаться.

– - Вы когда-нибудь еще приедете к нам в гости, - как будто с болью спросила голограмма.

– - Навряд ли, - покачал головой Питер.

Гид печально кивнул и после короткого прощания исчез окончательно. Яхта, придавив людей противоперегрузочным полем взмыла в небо, держа курс на северное побережье Африки, к месту где прошло детство Питера.

Питер ждал найти развалины своего портового городка и песчаных барханов, ржавых остовов сухогрузов на рейде, но не нашел ничего. Город исчез со всеми постройками, пирсами, домами, кораблями и так далее. Потом Питер догадался включить локатор и просветив песчаные волны на глубине нескольких метров нашел остатки развалин, покрытых желтым саваном.

Когда же они опустились под воду там где когда-то был порт, вместо буйства красок водорослей и рыб они увидели унылую чахлую поросль и дно заваленное тоннами пластиковых отходов, но которых почти не было жизни.

– - Ах, а мне так хотелось показать тебе, где я нырял тогда.
– огорченно сказал Питер, оглядывая мертвое дно.

Хелена нежно погладила его по руке и сказала:

– - Знаешь, что, милый, а поехали домой. Что-то я соскучилась по нашему городку.

Они вернулись и бродили по своему городу, делая что им вздумается и разговаривали, дурачились, веселились и плакали, вспоминая было все то долгое лето. Но и ему пришел конец, хотя Питер и предлагал Хелене задействовать пару погодных спутников, чтобы еще на месяц продлить лето.

– - Не надо, милый, - тихо говорила она. Я хочу увидеть осень. Осенью так красиво, когда все желтое и красное.

В октябре она стала чувствовать себя все хуже и медицинский модуль запретил ей вставать с постели. Питер приказал встроить в ее кровать антиграв, и, когда была хорошая погода, вытаскивал ее побыть в саду за домом. Листья желтели и облетали, по небу к югу тянулись стаи перелетных птиц, а сердце Питера щемила тоска.

Теперь Хелена большей части спала в забытьи, лишь иногда открывая глаза и слабо улыбаясь ему. Роботы делали все возможное, но Хелена постепенно истаивала.

Он подолгу сидел рядом с ней и держал ее тонкие пальцы с хрупкими птичьими косточками своими узловатыми и дрожащими ладонями и с нежностью смотрел на морщинистое лицо.

Как-то он задремал, а когда очнулся, ощутил, как она слабо-слабо сжала его ладонь. Он немедленно сбросил сон, и посмотрел на нее - она лежала открыв глаза и смотрела на прозрачный потолок, по которому скатывались капли дождя из низкого хмурого неба. Потом она перевела взгляд на него, улыбнулась кончиками губ и умерла. Питер тупо посмотрел на огоньки датчиков, которые один за другим загорались красным или отключались вовсе. Цифры бежали по голографическому экрану показывая остановку сердечной, мозговой деятельности и нарастающий отказ всех систем.

Он поднес ее еще теплую мягкую руку к губам и горько заплакал.

Сначала Питер думал устроить для нее могилу вроде египетской пирамиды. Из металлопластика с встроенным термоядерным реактором силового поля, который должен был бы держать ее место упокоения в неприкосновенности по крайней мере несколько тысяч лет. Но потом передумал. Плазменный выхлоп строительного робота обратил ее в горстку праха, которую Питер развеял высоко над городом, поднявшись на флаере и открыв окна, невзирая на истерические предупреждения безопасности.