– - А ты извиняешься?
– мягко, но твердо спросила Хелена, пристально глядя на него.

Питер поднял взгляд, нашел ее и тихо сказал:

– - Да.

Хелена медленно кивнула, и, протянув свою ладонь, взяла его руку в свою:

– - Я давно простила тебя, Питер. Но мне было важно, чтобы ты признал это сам. Понимаешь?

Он ответно кивнул головой.

Так они сидели на пустом бульваре, в тени каштанов и держались за руки. Ветер шелестел листвой и шуршал лентами и флагами, украшавшими дома. Было так мирно и тихо, и он был так необыкновенно счастлив этим ощущением тепла рядом сидящего человека, что казалось, что все это сон. Хрупкое, как хрусталь мгновение, которое может разрушить любое его неловкое слово, и тогда все вернется к привычному ритму и глухому беспросветному одиночеству. Он напряженно молчал, хотя что-нибудь сказать или сделать, но не знал что и только следил, кося глазами, за выражением лица Хелены, которая мягко улыбаясь глядела на пару голубей, заинтересованно бродящих поблизости. Потом она повернулась к Питеру, поймав его косой взгляд и улыбнувшись сказала, разрушив молчание:

– - А ты не пригласишь меня в кафе. Можно было бы и отпраздновать этот день. Мы с тобой сто лет не были вместе в кафе.

– - Что-то около шестидесяти - невпопад сказал Питер, и встрепенувшись добавил, - Конечно. Прости. Пойдем куда-нибудь.

Он в замешательстве посмотрел по сторонам пытаясь сообразить какие кафе могут быть рядом.

– - На угол, как и раньше, - твердо, улыбаясь сказала Хелена.
– Там, конечно, уже давно нет того волшебника - турка, но, надеюсь, что твои роботы еще умеют готовить кофе и печь круассаны.

– - Конечно, - неумело, словно разучившись, улыбнулся в ответ Питер.
– Мне кажется, что даже лучше.

Они неспешно подошли к кафе, и робот встретил их и усадил на улице под навесом от солнца за небольшой деревянный столик. Питер ожидал, что кофе уже будет готово, но робот невозмутимо ответил, что в его заведении кофе не синтезируют, и им придется подождать пока все не будет приготовлено по правилам. Когда он ушел возиться с жаровней с горячим песком и туркой Хелена рассмеялась глядя на изумление на лице Питера.

– - Я не знал, что он умеет делать кофе по старым рецептам, и не занимается синтезом.
– покачав головой, сказал он.

– - Похоже, что ты готов признать, что есть в роботах что-то, чего ты не знаешь.
– лукаво улыбнулась она.
– Раньше ты был готов умереть, чем сказать что-то подобное.

– - Раньше все было по другому - ответил он грустно.

Они немного помолчали каждый о своем, пока официант не принес кофе, который они с удовольствием выпили, ощущая, что он становится вдвое слаще от того что ты можешь сделать глоток, приподнять брови, словно бы в удивлении и бросить взгляд на сидящего рядом. Как бы спрашивая его - "Видишь, какой кофе вкусный. А гренки - просто чудо". И получить ответный взгляд с кивком, отвечающий "В самом деле!". Обменявшись несколькими такими безмолвными репликами они дружно рассмеялись так, что Питер закашлялся и бдящий робот похлопал его по спине, а Хелена участливо протянула руку и сжала его ладонь. Да так и не отняла. Прокашлявшись, Питер так и сидел, осторожно сжимая узловатыми пальцами ее сухонькую словно пергаментную ладошку, перевитую веревками синих вен.

Потом он с трудом поднялся, сделал строгое лицо, выпрямился и церемонно поклонившись спросил:

– - Не будет ли вам угодно, мадам, станцевать со мной.

– - Ах, Питер - словно девочка захлопала она в ладоши, но потом подхватила игру, и церемонно поклонившись, протянула ему ладонь.

Патетичность момента несколько подпортили ее старые суставы, из-за которых, поднималась она из кресла не изящно и легко, а в три приема и то с помощью Питера и его робота.

Подумав тот шепнул на ухо роботу пару слов, тот послушно кивнул. И в тот момент, когда они встали лицом к лицу и взялись за руки заиграл старинный вальс. Под него можно было танцевать очень медленно и неторопливо, как раз то, что нужно для них сейчас.

Хелена приобняла его и они медленно, шаркая по полу кафе стали кружиться в его ритме. Питер, правда, иногда немного наступал ей на ноги, и пару раз роботу пришлось вмешаться, чтобы один из них не потерял равновесие, но все равно - они танцевали по настоящему друг с другом и каждый ощущал живое тепло, и мягкость соприкосновения рук и дыхания другого.

К концу они совершенно выбились из сил и запыхались. В мягкие плетеные кресла они просто упали, тяжело дыша, но глаза и лица горели и счастливые улыбки были на губах.

Вечером следующего дня они поселились в их старом доме. Могли бы и раньше, но Хелена, загадочно улыбнувшись, сказала, что ей необходимо попрощаться с последним периодом жизни, с теми десятками лет, что она провела одна. Женщине это надо также, как змее линять каждый сезон. Питер последнюю ночь провел без сна, то ложился, то вставал и бродил по дому, то дергал робота и расспрашивал о том, как идут работы по переделке дома.

Ремонтные роботы за ночь переделали коммуникации, разобрав, как подозревал Питер, половину внутренних структур старого здания. Подтянули весь стандартный набор, позволяющий менять каждую комнату и ее мебель по желанию хозяев или необходимости от спальни до ванны или мастерской.

Питер встретил Хелену в обед около подъезда, одевшись по такому случаю в старомодный костюм с галстуком, какие перестали носить еще тогда, когда он не был старым.

Хелена вылезла из антиграва, показав в улыбке милые ямочки, и отвергнув помощь своего робота. Потом оперлась на руку Питера и они вдвоем поднялись в гостиную.

Вначале они хотели оставить интерьер таким, каким он был раньше в их воспоминаниях, и на всякий случай слили свои ментограммы ремонтникам. Однако поразмыслив, решили кое-что оставить, а в остальном переделать так, чтобы было удобно жить, а не предаваться воспоминаниям, которые не всегда были радостными.