Мэри призадумалась, избегая смотреть на него. Лена распознала её волнение по приподнятому уголку губ. Казалось, она с лёгкой усмешкой подумывает о чём-то, а на самом деле напряженно скрывала истинное волнение, всегда подвижное лицо резко застыло.

– Не заглядывала так далеко в будущее, - призналась она.
– Я редко вижусь с родными, ведь мы живём отдалённо друг от друга. В этом секрет семейного счастья.

Костарев улыбнулся, но выглядел не столь дружелюбным, как хотел. Наоборот, его скованные жесты и мимика выдавали неуверенность и закрытость.

– А я знаю, о чём хочет поговорить Тимурка.

– Ты догадываешься, - подчеркнул он, слегка раздражённый репликой подруги.
– Мэри, что бы вы сказали на одно предложение...
– он задумался, подбирая слова, и они вчетвером рассмеялись, хотя Лену эта нечаянная шутка больше огорчила.

– Что-то деловое, да?

– Да, верно, но не совсем выгодное для вас.

– Слушаю, слушаю, расскажите!
– Мэри скинула пальто и осталась в строгом чёрном платье с плетённым ремешком.

Он повесил это пальто и указал на столик, и когда сели, держался ближе к ней. Говорил Костарев негромко, остальные посетители не могли бы разобрать ничего, кроме отдельных слов.

– Как вам наше серое пространство? Жду не дождусь, когда выпадет снег и немного прикроет всю эту безнадёжность.

– Да, сбежать хочется, - согласилась Мэри, делая вид, что не смущена его странной подачей деловых предложений. Лена поймала её на неточности - недавно Мэри "не хотела уезжать".

– Все хотят сбежать, кроме тех, кто окончательно разочаровался. Скоро тут останутся одни пенсионеры и неудачники.

– А какому лагерю относитесь вы?
– спросила Лена.

– К тому, который пытается изменить положение, - после паузы ответил Тимур.
– Я не желаю, чтобы жизнь в Покровке вымерла. Три года подряд из выпускных классов не остается совершенно никого, представьте эту картину. Получают аттестат, поступают в Магнитку, Челябинск, Екатеринбург - и всё, прощаются навсегда. Кто-то приезжает на каникулы, но с дипломом вуза устраивается в городе. Другие забирают родителей. Третьи и к ним не приезжают!

Он замолчал, наблюдая за Мэри, которая ожидала продолжения и скрывала реакцию. Лену испугало его бледное лицо и странная решимость, похожая на болезнь, лихорадящую человека.

– Я хочу, чтобы молодёжь получила интерес и смысл продолжать жить здесь.

– И вы считаете, что я чем-то помогу, - утвердительно заключила Мэри, прищурив глаза пушистыми ресницами.

– У меня есть... Нет, ложь. У меня, надеюсь, будет помещение: огромное, светлое, удобное. Я рассчитываю на вашу помощь... Вы приехали развеяться, отдохнуть от своих опостылевших черных буковок, я понимаю. Знаю, что последняя книга вышла год назад, а это большой перерыв, значит, вы трудились.

– Мне приятно, что вы читаете мою графоманию. Мужчины часто ругают меня за сопли. Главное, что не за перестрелки - значит, там всё правдоподобно.

– Не мне вас учить.

– Лесть мне приятна, даже такая бесхитростная. Но что дальше?

– Мэри, вы умеете украшать собой самый бесцветный пейзаж. Вы поможете мне поддержать нашу молодёжь?

– О...
– она застыла, потом спешно глотнула воды.
– Это какая-то ответственность... Кажется, я начинаю понимать.

– Им не с кого брать пример, не с кем поговорить, нечему учиться. В школе всё свелось к нудной зубрёжке, отнимающей время. Я борюсь со школой за время учеников. У меня есть зал, это комнатка, в Доме творчества: тренажёры, боксёрская груша, снаряды. Но этого мало! Я хочу, чтобы у них было больше выбора. Моя сестра пишет стихи, но ей не с кем поделиться, она чувствует, что давно не развивается. Вы ей поможете? Вы поможете другим?

Мэри улыбнулась, сверкнув мелкими зубками, потом протянула Тимуру руку и пожала.

– Я могу, и я привезу других.

*

Лена истомилась от сомнений. Она порывалась поговорить с тётушкой, но боялась показаться смешной.

– Он выглядит странно в своих благородных стремлениях, но что из того? Скорее всего, ничего не получится, но что из того? Я зря потрачу время и потревожу знакомых, но что из того? Ленчик, твоя жизнь может измениться тоже!

– Меня всё устраивает. Я не ощущаю тленности бытия и безнадёжности здешней жизни.

– Просто ты переехала недавно... Тимур Костарев здесь родился и вырос, он видит, что происходит на самом деле. Он против школы, против Павла, надо же! Я снова соперничаю с братом, - она захохотала, обнимаю подушку.

Лене хотелось убежать из комнаты. Порой Мэри вела себя до грубости легкомысленно. Но кто виноват, что рассказывая о своих чувствах и человеке, которого полюбила, Лена скрыла его имя?

– Папе это не понравится, он поссорится с нами.

– С нами? О, я знала, что ты не останешься в стороне!
– она подбежала к племяннице и расцеловала в щёки.

– А кого ты пригласишь?

– Многих, многих... Мало кто согласится, особенно за такие гроши, придётся давить на жалость и агитировать на просвещение...

В это время Лена переоделась в спортивный костюм, надела лёгкую куртку и вязанную шапочку.

– Куда ты?
– всё-таки обратила внимание Мэри.

– Мне надо тренироваться, я несколько дней пропустила.

Она выбежала из дома, и наконец высвободила ярость, рванув по улице на полной скорости. Мелкий снег таял, не успевая приземлиться. Он колол ладони и щёки, кусал ей губы. Желтоглазые дома дышали дымом в печные трубы, долетали слабые ароматы хлебов, сена, прелой листвы.