– Да, – пробормотала я.

– Ладно, идем отсюда.

Он встал и взял свой пустой стаканчик из-под мороженого.

– Прости, карапузик. Жаль, что я не сказал тебе правду сразу, но я был просто эгоистичным придурком. И все же, я изменился.

«Нет», - подумала я, глядя, как он выбрасывает стаканчик в урну и идет к двери. Я встала и пошла за ним, выбрасывая недопитый молочный коктейль. – «Вот как раз эгоистичным придурком ты так и остался».

Как только мы вернулись домой, я получила смс от Трейса.

«Привет, извини, долго не звонил. Устроился на новую работу! Как ты?»

Момент был достаточно жуткий. Папа молча шел в кухню, оставляя меня одну стоять в гостиной. Как будто ничего не случилось и меня там не было. А Трейс как будто знал, что был мне нужен и чувствовал, как одиноко мне было.

Я начала набирать смску в ответ, когда поднималась в свою комнату.

«Ничего хорошего. Позвоню тебе?»

Он ответил быстро.

«Нет. На совещании. В субботу. Скучно и надолго. Хотя могу смсить».

Я позволила своему брату писать смски под столом во время какого-то важного совещания. Хорошая сестра послала бы ему сообщение, написав, что перезвонит, когда совещание закончится. Он не должен писать сообщения. Он был на работе. Фигня все это.

Ну, я не была хорошей сестрой. Вообще-то, я была чертовой эгоисткой, если во всем разобраться. Думаю, это еще одна черта характера, которую я унаследовала от отца.

Я хотела сказать о многом, и при этом сделать так, чтобы он понял, что я чувствую. Но сообщение не может вместить так много эмоций. Или букв.

Поэтому я напечатала слова, которые единственно подходили:

«Мне папа больше нравился до того, как я узнала правду».

Было нелегко объяснить Трейсу в коротких сообщениях весь разговор с папой, но у меня получилось. Хоть его попытки успокоить меня и сопровождались опечатками и неправильной пунктуацией, мне было хорошо просто потому, что кто-то меня слушал. Ну, или, технически, читал.

Он сказал, что позвонит мне – настоящий разговор по телефону – через несколько дней, но я не ждала, что он сдержит обещание. И дело не в том, что он мне врал или была еще какая-нибудь причина, но сейчас у него есть жена. Дочь. И в данный момент я начала понимать, как важно отцу уделять внимание своей семье.

Семья Трейса на первом месте. Я это поняла. Даже если забота о них означает, что он не может звонить мне по несколько дней, я не буду жаловаться. Больше не буду.

«Все наладится. Не забывай он все еще твой папа. Он облажался но любит тебя».

Я не ответила на это сообщение. Кажется, в последнее время, все говорят мне, что папа любит меня. Все, кроме самого папы.

Я положила телефон на прикроватную тумбочку, вытянулась на кровати и зажмурила глаза. После всего, что я узнала, стало понятно: даже когда лето кончится, ночные кошмары останутся. Я злилась на папу за многое, но больше всего за то, что позволил мне увидеть, что он не идеален.

Я не открыла глаза даже тогда, когда услышала, что дверь в гостевую комнату открылась.

– Эй, Уит, – сказал Нейтан. – Бейли и я идем в кино. Хочешь с нами?

– Нет, – пробормотала я.

– Уверена? – спросил он. – Будет весело.

– Да.

Я услышала звук закрывающейся двери и подумала, что Нейтан ушел. Но, конечно же, это было не так. Край кровати немного прогнулся под его весом, и я громко вздохнула.

– Что? – спросила я, открыв глаза и обнаружив Нейтана сидящим рядом со мной.

– Сегодня что-то случилось? – спросил он. – Что-то между тобой и Грегом?

Каждая клетка моего тела велела мне закричать «Не твое собачье дело!» Но, взглянув в шоколадные глаза Нейтана, я так и не смогла вымолвить ни слова. Как бы мне ни хотелось обвинить во всем Колфилдов за то, каким стал папа, теперь я знала, он уже давным-давно был плохим отцом. А они – Нейтан, Бейли и Сильвия – все были добры ко мне, и не важно, как я относилась к ним в ответ.

– Да, случилось.

Я села.

– Я пыталась поговорить с ним, но ему было на все плевать. Во время разговора о странице на Фейсбуке, он сказал, что был уверен в том, что я сама со всем смогу разобраться. Вот и все.