10. «Нужно созвать Кафолический и Вселенский Собор. Пусть в Константинополе соберутся епископы, подчиняющиеся Вселенскому патриархату, из ближних и отдаленных епархий: в числе последних – митрополит Руси с некоторыми из своих епископов, митрополиты Алании и Зехии. Пусть также приедут епископы, подчиняющиеся Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской патриархиям, а также митрополиты, подчиняющиеся католикосу Грузии, Тырновскому патриарху и архиепископу Сербскому. Пусть папа в соответствии с древними порядками и обычаями направит легатов. Пусть все это будет совершено в любви Святого Духа и в братском расположении друг к другу, пусть будут исследованы пункты, в которых мы расходимся. Я убежден, что тогда Бог откроет нам свою святую волю и свою истину.

11. «Если сделать не так, как я советую, а так, как намерен сейчас делать ты, то из этого выйдет не единство, а еще более глубокое разделение. Мы дошли до абсурда: некоторые из вас хотят крестить повторно членов нашей Церкви. Король Венгрии уже делает это: он перекрестил огромное число людей, и в их числе – сын короля Болгарии Александра, как будто наше крещение недействительно. Да что там далеко ходить! Император, мой сын, присутствующий здесь, искал у короля Венгрии помощи в борьбе с неверными, и вот король, его мать и вельможи принуждают его к повторному крещению – его и его свиту, – заявляя ему, что в противном случае не будет ему никакой помощи!

12. «Сам посуди, насколько это бессмысленно: принимая второе крещение, человек отрекается от первого, ибо у христиан есть только одно крещение, и человек становится безбожником, ибо у его нет крещения, нет Бога. Вот как мы стали врагами – мы, кто был друзьями, братьями, членами духовного Тела Христова! И наша взаимная вражда распространяется не только на тела, но и на души, как будто бы мы неверующие!

13. «Если все произойдет как я сказал, то все будет хорошо. Но если, наоборот, жители Константинополя тоже разделятся между собой – то есть одни побегут за границу, другие подчинятся нашей воле, а третьи примут мученическую смерть, а так и было в правление моего предка Михаила, первого из Палеологов. Тогда стали следовать тому плану, какой предлагаешь ты; это окончилось без какой бы то ни было пользы, начались преследования и установилась тирания; вот почему это не продлилось долго, и пришлось вернуться к statu quo ante*; чтобы это все не повторилось, соглашайся с тем, что предлагаю я».

14. Павел отвечает на речь Кантакузина: «Зачем созывать большой собор? Я хочу убедить только тебя: ты подобен оси, к которой подвешено все, и ты можешь повернуть все так, как тебе будет угодно».

15. «Это не так, – отвечает Кантакузин епископу. – И я не из тех, кто легко расстается со своим мнением: если тебе удастся меня переубедить, то, значит, я непостоянен и ты не можешь мне доверять. В глубине души я уверен, что необходимо рассмотреть догматы, которые служат препятствием к воссоединению. И если выяснится, что эти догматы не противоречат моим, то я первый их приму. В противном случае ты не должен питать никакой надежды на то, что я соглашусь с тем, чего хочешь ты.

16. «Впрочем, я по праву пользуюсь авторитетом у моего народа: с моими словами соглашаются и им повинуются лишь потому, что они выражают Божественную истину и правильное учение. Так, некоторое время назад церковное учение стало предметом споров. Его обсуждали дважды или трижды. Решение Церкви было обнародовано. И все же некоторых это не убедило. Мы принимаем твои постановления, говорили мне они, относительно всего, что касается тела, и мы повинуемся тебе, так как ты – наш император; но мы не можем идти за тобой в том, где речь идет о спасении души. И они остаются при своем мнении, хотя я имею суверенную власть и могу конфисковать все их имущество и предать их смерти. Но это не принято в нашей Церкви, ибо не может быть веры по принуждению. Так, если эти немногие люди смогли не подчиниться решению Церкви и нашему решению, то насколько больше будет таких среди тех верующих, кто живет в отдалении».

17. Легат Павел заявляет: «Нет истинной веры вне повиновения папе, и вот доказательство: с тех пор как вы разорвали с нами общение, неверные побеждают вас и завоевывают вашу страну».

Император отвечает: «Твое доказательство не имеет никакой силы: неверные взяли великий и славный город Антиохию и другие крепости этой местности гораздо раньше, чем наступил раскол. Им также удалось завоевать в ваших краях Африку, Карфаген и области, близкие к Испании. Следовательно, схизма здесь совсем ни при чем – она скорее по нашим грехам, в которых мы не приносим покаяния».

18. «Что касается нашей веры, то не только мы говорим о том, что она истинна и исходит от Христа, апостолов и их преемников, но и вы сами, даже сегодня, свидетельствуете об этом; и сам ты недавно сказал, что наши слова не противоречат вашим. И если ты осмеливаешься говорить, что наша вера и наши слова не являются истинными, верными и правильными, то пусть зажгут костер и давай войдем в него оба!» Когда Павел спрашивает, на какую дату назначается это испытание огнем, Кантакузин отвечает: «Я не встану со своего места, пока не зажгут костер».

Полагая, что это просто слова, легат соглашается, но ему говорят, что предложение сделано всерьез. «Я хочу жить, а не умирать!» – восклицает он. «И я тоже, – парирует император, – но я абсолютно уверен, что я не только не сгорю, так как Господь вступится в защиту православного учения, но что я окажу вам услугу: вот почему я не боюсь испытания огнем. А ты, как видно, нетверд в своей вере и опасаешься смерти!»

19. Павел молчит, и император спрашивает его, что он думает о его словах.