Нет, Павел этого не знал. Вот бы удивился конюх, расскажи он про это.

Павел произнес несколько дружеских слов, а потом пошел на террасу, где в это прекрасное утро накрыли стол для завтрака. Мать уже ожидала его.

— Доброе утро, мама! Ты одна? А где же твоя помощница Ирина?

— Ты постоянно смеешься над ней, Паша, — ответила она смеясь. — Ирина любит поспать.

— Естественно, чтобы сохранить красоту.

— Татьяна тоже еще не встала.

— А вот и ошиблась, мамочка. Она уже час как скачет на Ирме.

— На этой строптивой кобыле? — испуганно спросила Тамара. — Как ты допустил это, Павел?

— «Допустил» — хорошо сказано, — усмехнулся Павел. — Для этого, прежде всего, надо было иметь возможность. А Татьяна ни свет ни заря отправилась на конюшню, выбрала себе лошадь и скрылась.

— Неслыханно!

— У моей жены все неслыханно. Пора тебе понять это.

— И после этого ты не хочешь назвать ее экстравагантной?

— Она не экстравагантная, а своенравная.

А Татьяна скакала на приглянувшейся ей лошади куда глаза глядят. Прекрасно было мчаться верхом по свежему утреннему воздуху. Она забыла обо всем на свете, а когда взглянула на часы, было уже поздно возвращаться в Саввину Охоту, чтобы встретиться с Дарьей и Максимом.

Но вот и они, Дарья и Максим, едут ей навстречу. Начались отчаянные скачки, и Татьяна позабыла все неприятности. В хорошем настроении они прибыли в Черный Верх, где их сердечно приветствовала хозяйка.

— Прекрасен день, который можно провести с такими солнечными девочками, — рассмеялась она.

Да, в Черном Верхе Татьяна сразу же почувствовала себя как дома. Почему Максим не стал ее мужем, а тетя Надя — ее матерью? Тогда многое стало бы проще! Хорошо бы совсем остаться у Прохладиных и не возвращаться в Саввину Охоту с его холодной, напряженной атмосферой! Она не замечала, что Черный Верх был, в сущности, таким же, да и люди там были во многом похожи на Темляковых. Она видела только сердечность, с которой ее встречали.

Когда после обеда Татьяна стала прощаться, Надежда замахала руками:

— Ничего у тебя не получится, дитя мое. Оставайся у нас, я позвоню и скажу, что ты вернешься вечером.

Татьяна с удовольствием осталась. А когда после весело проведенных часов пришлось уезжать, ей стало грустно.

Надежда заметила, что происходит в ее душе. При расставании она обняла ее и прошептала:

— Здесь ты всегда найдешь убежище. Беги сюда, когда в Саввиной Охоте доведут тебя до отчаяния.

Татьяна невольно рассмеялась, ей стало легче.

Максим поехал провожать девушек. Они ехали в чудесное вечернее время. Небо было усыпано звездами, на дороге таинственно сверкали светлячки.

— Жаль, — пробормотала Дарья, когда они доехали до Лубяного. — Как быстро кончается все хорошее…

Ворота ее дома оказалась заперты, Дарья стучала, но никто не откликнулся. Обитатели дома, казалось, крепко спали.

Они так и стояли, не зная, что предпринять, пока Татьяна не предложила:

— Поехали в Саввину Охоту, Даша. Там перед нами наверняка двери не закроют. Боюсь только, родители будут тебя разыскивать.

— Неужели они так крепко спят? — произнесла девушка с горечью. — Вот если бы я была Ириной!

Дарью было очень жалко, но друзья постарались скрыть свои чувства. Максим старался поддержать хорошее настроение, и в Саввину Охоту, где еще не ложились, все прибыли в отличном расположении духа.

Ирина занимала беседой мать и сына.

При виде смеющихся молодых людей она шагнула навстречу Дарье.

Ее ярко накрашенные губы ревниво прошипели:

— А ты откуда взялась? Ты же знаешь: родители не любят, когда их дочь пропадает где-то ночью.

Прежде чем бедняжка стада оправдываться, заговорил Максим — в нужный момент он мог быть таким же ироничным, как Павел.

— Но, душа моя, зачем такая строгость? Через замочную скважину ваша сестра не смогла бы проникнуть. А войти в дверь она, к сожалению, не смогла, потому что в Лубяном все спят сном праведников. И поскольку Татьяна и бедная бездомная Дарья не хотели переночевать во дворе, лошади доставили нас сюда.

Павел и его мать от души смеялись, но это не уменьшило раздражения озлобленной Ирины.

— Но у нас здесь нет убежища для бездомных! — вырвалось у нее.

И Дарья сказала то, что было у всех на уме:

— Какое ты имеешь право так говорить? Удивляюсь, как тетя Тамара… Ладно, лучше я помолчу. А вообще-то, я в гостях у нее, а не у тебя.

Ирина, казалось, была готова лопнуть от злости. Ее лицо покрылось пятнами, глаза горели как у кошки.

— Дарье подготовили хорошую постель на диване в спальне Татьяны.

Максим вздохнул:

— Дарье-то хорошо, а что будет со мной? Я обращаюсь к твоему доброму сердцу, тетя Тамара, и прошу предоставить мне местечко, где бы я мог преклонить свою голову.