– Вот, например, посмотри на Машу Селяеву. Она чаще всего в нашей компании появляется, – Машу я приметил ещё на первом уроке. Симпатичная улыбчивая девочка сразу мне понравилась. – Отличница, мисс совершенство, мечта, а не девчонка, но сразу говорю, лучше не переходить с ней грань дружеских отношений.

– Да я и не собирался… А что такое?

– Да ничего, Серёга просто тебя в карьере утопит и дело с концом, – я удивлённо посмотрел на соседа. Толя понял, что сболтнул лишнего и теперь не знал, говорить ли всё до конца или нет. По натуре Гордеев был тот ещё балагур, поэтому таить секрет, который почти рассказал, не мог. – Он уже год по Машке слюни пускает, только я тебе об этом не говорил. Весь класс уже знает, и только Серёга уверен, что его любовь – великая тайна. Он никого к Селяевой не подпускает, говорит, что будет бороться за своё счастье.

– А Маша что?

– Она же леди, – Гордеев манерно протянул букву «е» в слове «леди» и надменно взглянул на меня, видимо, пародируя Машу, – в классе она его особо не выделяет, а вот после уроков они иногда гуляют в общих компаниях.

– Ладно, раз Мария у вас – запретный плод, расскажи мне тогда вон про ту брюнетку, которая сидит за второй партой.

– Понравилась? Ну, не удивительно. Здесь ещё веселей. За Дианкой и вовсе вся школа бегает, начиная с пятиклассников и заканчивая одним лаборантом-второкурсником. Она у нас с кем попало не встречается, только самых крутых выбирает. Хорошо, наверное, когда мама – директор школы.

Я ещё раз взглянул на черноволосую красавицу. Она, будто почувствовав, что я обратил на неё внимание, повернулась. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Наградив взглядом королевы, она лишь усмехнулась и повернулась обратно. Анатолий ни сколько не удивился такому исходу, а я, чтобы поскорее забыть свою неудачу, выбрал следующую одноклассницу.

– А сидит с Дианой кто? Вроде, тоже ничего.

– Это Ермакова. Не спорю, Наташка – девица видная, только характер у неё уж больно тяжелый, да и ветреная она.

– Нимфетка? – я усмехнулся. – Интересненько. Ну и девчонки у нас в классе, куда ни плюнь – одни сердцеедки! Ладно, нормальные в классе есть? Обычные такие, без выкрутасов.

Толик подумал и указал мне на парту, за которой сидели две девочки.

– Та, что слева – это Катька, – пояснил он, – она самая весёлая в классе. На переменах её почти и не увидишь – всё по этажам скачет, приключения ищет. А рядом с ней Юля Куликова, она поспокойней будет.

– Вот с ними сперва и познакомлюсь. Слушай, а почему у вас весь первый ряд пустой и только одна девчонка там сидит? – поинтересовался я. Толик посмотрел на неё, потом вновь на меня, потом опять на неё, потом придвинулся ко мне и шёпотом спросил.

– А ты что, её уже видишь?

– В смысле, уже вижу? Кто она?

– Да так, наша местная девочка-призрак, – ответил Гордеев и небрежно махнул рукой в её сторону, – несколько лет назад в этой школе она умерла.

Спокойная интонация моего соседа и смысл сказанных им слов совсем не вязались друг с другом. Я ещё раз взглянул на «призрака». Девчонка по-прежнему сидела и писала в тетради.

– Если у тебя крыша поехала, то это не значит, что со мной случилось то же самое! – я как мог пытался доказать Толику его неправоту. – Она живая, её на прошлом уроке Пётр Андреевич спрашивал, она у доски отвечала.

– И что? Всё равно она призрак, она не существует для нас. Её зовут Никто.

– Спорю на что угодно, она живая, и на этой перемене я с ней заговорю.

– Удачи! Только последние пару лет она почти ни с кем не разговаривает.

Я не мог дождаться окончания урока, который как назло тянулся невообразимо долго. По возможности я не упускал девочку из виду на случай, если она куда-нибудь испарится. Прозвенел звонок. Вихрем сорвавшись с места, я поскорее собрал учебники в рюкзак, чтобы осуществить задуманное. Толик специально задержался в классе, желая посмотреть на это зрелище.

– Привет, я Лёша, – представился я, ожидая, что таинственная Никто сейчас обернётся и что-нибудь скажет в ответ. Но ничего не происходило, она, будто не слыша меня, продолжала укладывать вещи в свою сумку. Я попробовал ещё раз завязать разговор. – А как тебя зовут?

Девчонка на мгновенье замерла, взяв сумку в руки, и развернулась. Она была невысокого роста и оттого смотрела на меня снизу вверх. Её спокойное лицо было точно позаимствовано у красивой фарфоровой куклы, я видел такие у бабушки в серванте. Ровные и аккуратные черты лица были будто результатом многолетних трудов талантливого скульптора, и лишь одна деталь выдавала в ней человека – её глаза. В этих глубоких глазах застыла тьма. Я пытался отвести взгляд, что-то сказать, но с каждым мгновеньем странная сила заставляла меня всё смотреть и смотреть на неё. Не помню, сколько я простоял так, но, когда вновь начал осознавать реальность, странной девочки рядом со мной уже не было.

– Ну что, поговорил? – ехидно улыбаясь, спросил меня Толик, когда мы вышли в коридор.

– Можешь говорить всё, что угодно, – проворчал я, не глядя на него, – но она живая и никакой не призрак.

– Лёха, ты идиот! Когда я говорил, что она призрак, я имел в виду, что мы её не замечаем, не существует она для нас. А так, она вполне себе живая.

– Странные шутки у вас в классе и совсем не смешные. Сколько вы в эти игры с ней играете? День, два, или уже неделю?

– Два года, скоро будет три, – совершенно спокойно ответил Гордеев, и мы зашли в кабинет.