— Знаешь, ты стала умнее и решительнее, — когда они сели в машину, задумчиво произнес Казак. — Давно пора было начать думать головой, а не…

— Задницей? — усмехнулась Регина. — Не стесняйтесь, говорите уж.

— Эмоциями. Как только ты стала думать и перестала жалеть себя, с тобой стало приятнее общаться.

— Это из-за Мэтью. Сегодня он передал мне часть своей силы.

— Ты хочешь сказать — наглости и цинизма? — с неприкрытым сарказмом произнес Казак, выруливая на тихую зеленую улочку. — Думаю, что это смерть Лоренцо сделал из тебя бойца, а не тряпку.

— Ну спасибо, — буркнула Регина, ей очень не понравилось сравнение с тряпкой, но… на правду не обижаются. — Дадите мне пистолет?

— А где твой?

— Какой?

— Тот, из которого ты застрелила крысолюда.

И об этом знает!

— Без понятия. Мэтью у меня его забрал.

— Скажи, пусть вернет. Я не имею права снабжать гражданских оружием. Поэтому держи это, — он открыл отсек для перчаток и вытащил кожаный футляр.

Регина развернула мягкую кожу. Осиновый кол с посеребренным навершием и знак Единого на цепочке.

— Бей в сердце.

— Спасибо. — Регина надела на шею знак и спрятала его под рубашку.

Небольшой одноэтажный домик был совершенно не виден за густыми старыми деревьями. Казак проехал по гравийной дорожке ко входу и, приказав Регине сидеть в машине, отправился в обход, предварительно расстегнув кобуру. Он обошел дом вокруг, заглянул в окна и только после этого махнул рукой.

Они вошли в квадратный коридор, из него в большой просторный холл, обставленный с изысканной роскошью прошлого столетия. Светлая кухня — очень современная, очень чистая, очень уютная, и две спальни. В одной из них стояла огромная кровать под старомодным балдахином, а вот во второй…

Небольшую комнату без окон, с затянутыми черным шелком стенами, освещали свечи. Посреди нее на резной деревянной подставке красовался лаковый гроб.

Казак резко оттолкнул Регину себе за спину, выхватил пистолет и осторожно сдвинул крышку гроба.

Регина напряглась. Если это Лоренцо… то она убьет его!

— Пусто.

Казак сунул пистолет в кобуру и серьезно произнес:

— Думаю, он просто обозначил свое место, когда покупал для тебя этот домик.

— Я малодушная, трусливая гадина, — с отчаянием произнесла Регина. — Я позволила им убить Лоренцо. Не потому что хотела мести, а потому что боялась.

— Чего, Регина? — Казак внимательно смотрел на нее и что-то в его взгляде напоминало Влада, такой же чуть усталый, но живой и заинтересованный взгляд.

— Чужого мнения. Я давно уже прекратила ненавидеть Лоренцо. Да, я помню, что он со мной сделал, помню его клыки на своей шее, и вряд ли смогу забыть, но… Понимаешь, он оказался очень интересным существом! С ним было интересно разговаривать, он вел себя безукоризненно и я… Я поняла, что не хочу его ненавидеть. Но это неправильно! Нельзя прощать насилие! Нельзя! Меня учили быть гордой, независимой и не доверять мужчинам, какими бы милыми они не казались.

— Твой отец изменял матери?

Регина затравлено кивнула. Эту тему в семье никогда не обсуждали, это было между двумя взрослыми, между любимым отцом и не менее любимой матерью. Табу. Они все делали вид, что проблемы не существует.

— Это случилось еще до рождения брата. Отец потом просил прощения и у матери, и у меня. Я мало что понимала. Мама его простила. Она так сказала, но с тех пор она всегда внушала мне, что нельзя прощать мужчин. Какими бы прекрасными они потом не притворялись. Нельзя! Нельзя прощать…

— И ты…

— Я никогда не забуду прошлого, но ненавидеть Лоренцо больше не могу. Но я позволила им убить Лоренцо, чтобы никто не смог заподозрить меня в слабости. В том, что я простила насильника, — с горечью закончила Регина. — Чужое мнение оказалось для меня важнее собственных чувств. Собственных убеждений. Я оказалась не готова к самостоятельной жизни.

— Ты просто взрослеешь.

— Угу. Слабое утешение для моей совести.

— Не думаешь же ты, что никто больше не предавал себя? Я тоже когда-то совершил ошибку. Самоуверенно пошел на вампира, убить которого мне было не по силам. И струсил… — Казак достал сигарету. Закурил. — Нет, я не испугался смерти, я испугался того, что он может со мной сделать, превратив в нежить. Я никогда не хотел быть вампиром, Регина.

— И что случилось?

— Он предложил мне больше, и я согласился. Согласился, чтобы только не становиться таким как те, кого я убивал десятки лет… С тех пор я не истребитель, а простой полицейский.

— Вы жалели о том, что согласились?

— Нет. Ни разу. Но я постоянно жалею о том, что не пустил себе пулю в лоб, когда он меня прижал.

Регина кивнула. Она понимала. И Казак ее понимал. Что-то невидимое связало их после этого разговора. Тайны, которые так сложно поведать близким, но которые просто необходимо иногда проговорить вслух. И Регина была благодарная усталому полицейскому за доверие и за то, что понял и не стал утешать.