– Сейчас узнаем.

– Меня беспокоит то, как быстро он растет, – Донни отвернулся от микроскопа и начал барабанить по клавишам. – Винс, у тебя есть хоть одна теория?

– У меня их десятка два, – тот пожал плечами, склонившись над столом. – Но, боюсь, ни одна не приблизит нас к истине. Смотри, процесс чуть замедляется.

Донни кивнул, давая понять, что уже заметил это, и уставился на расчеты своей программы.

– Если судить по динамике, то Кодама достигнет биологически взрослого состояния примерно через год, но тогда получается, что продолжительность его жизни составит всего шесть или семь лет.

– М-да, не весело, – Винсент снял очки, задумчив подперев голову рукой. – Рафаэль не обрадуется нашим прогнозам.

– Никто им не обрадуется, – Донни вздохнул. – Лео тоже привязался к нему, да и Мастер, а уж Майки…

Винс перебил его коротким смешком.

– Да, в отличие от Миднайта, он в нем души не чает. Парнишка очаровал всех.

Донателло вздохнул.

Он и сам прикипел к Кодаме, который ворвался в их жизнь, перевернув ее вверх дном, взбудоражив всю семью и заставив полюбить себя до безумия.

– Дай! Дай, моя очередь! – Майки с совершенно детской обидой в голосе отпихивает Лео от стола, где тот готовит обед. – Ты опять со своими салатами. Дай я торт испеку!

– Это вредно, – брат с улыбкой отстраняет его от шкафа и заправляет салат из свежих овощей растительным маслом. – Ему надо хорошо питаться, чтобы расти здоровым и сильным.

– Торт тоже полезный! – Майки крутится у него под руками, чуть не опрокидывая миску с салатом. – Донни говорит, что сладкое необходимо для мозгов.

– Тогда странно, что ты до сих пор не самый умный, – в кухню вваливается Рафаэль, у которого на шее сидит Кодама. – Ша, парни! Мы будем есть чипсы! Полезно, сытно, вкусно…

– Нет, – Лео возмущенно оглядывается, а Майки с восторженным визгом бросается на Рафа, пытаясь отобрать у него черепашонка. – Это вредно!

– Полезно!

– Вредно!

– Полезно!

– Вред…

Кодама, уже перескочивший на плечо к Микеланджело, обрывает их спор громким смехом.

– Дядя Лео, я буду и салат, и чипсы, можно?

Лео оборачивается к нему с теплой улыбкой.

– Конечно, малыш, но сначала салат и рагу, а на сладкое будет мороженое.

– Урааа! – Кодама сигает через полкомнаты ему на шею и, крепко обняв, обратным сальто возвращается на руки к Рафу.

– Ты его испортишь, – ворчит Рафаэль, усаживая приемыша обратно себе на шею. – Ты ни черта не понимаешь в вопросах воспитания детей…

– Это ты его портишь, – Лео сердито бросает ложку, которой до этого мешал салат. – Ты слишком много ему позволяешь…

– А ты…

– Он таким, как ты, растет!

– А что в этом плохого? – Раф даже возмущенно щурится. – На кого ему еще быть похожим?!

Кодама вдруг спрыгивает на пол и упирает руки в бока.

– Я не такой, как ты! – кричит он. – Я вырасту таким, как Бофу! Я буду, как он! Буду-буду-буду!

И убегает прочь.

В кухне на минуту виснет мертвая тишина.

– Я сейчас, – Лео немного виновато хлопает Рафа по плечу и направляется к двери.

– Я сам, – тот догоняет брата и осторожно останавливает. – Разберусь уж. В самом деле – на кого ему еще-то похожим быть, как не на Кадзэ?

Застывший в дверях Винсент поправляет очки, переглядываясь с Донни.

– Парни, а вам обоим не говорили, что спорить при ребенке непедагогично?

Раф только фыркает на это замечание, даже не обернувшись, а Лео вздыхает и сокрушенно качает головой.

Кодаму любили они все. И тем страшнее было смотреть, как быстро становились короткими только принесенные джинсы, и как милое детское личико уже приобретало подростковую резкость черт.

Внешне он был точной копией Рафа, да и характером пошел в него.

Такой же сильный, взрывной и горячий в своих суждениях, веселый, гневливый и яркий в буйстве этих необузданных страстей. Не желавший ни с чем мириться и смирять себя, все время споривший обо всем на свете, любивший их всех открыто и преданно.

И постоянно засыпавший вопросами о Кадзэ.

Дня не проходило без выворачивавшего всем душу «А Бофу вернется завтра?»

Кодама даже цветом себе выбрал серый и пробовал крутить два меча на тренировках, хотя сэнсэй лишь неодобрительно качал на это головой.