– Кодама, стой! – Лео поймал его в захват и сцепил руки в замок. – Стой!!

– Нет! – эхо первого рыка нагнал второй, более низкий и более горький. – Нет! Ты врешь, стерва! Ты все врешь! Они не могли…

– Иди по тоннелю прямо, – Лео мотнул головой, указывая Караи дорогу. – Там тебя Дон или Майки подхватят. Я догоню.

Он нажал щекой рацию, по-прежнему не выпуская рвавшегося из его рук Кодаму, и бросил короткое «подберите ее».

В большой лаборатории Донателло царила мертвая тишина.

Караи стояла в углу, украдкой обводя глазами всех присутствующих и до хруста сцепив пальцы за спиной.

Сплинтер. Спокойный, горько опустивший уголки губ и смотревший перед собой. Строгий в своей печали до того, что кажется почти божественным и таким благородным, что Караи очень хочется оказаться к нему поближе в этот момент. Как будто он может защитить ее саму от ей же принесенных вестей и сказать, что все еще будет хорошо.

Леонардо. Стоит около отца, положив руки ему на плечи. Жест поддержки. Напряженный, как согнутый до предела стальной клинок, с сухо светящимися глазами. Он смотрит в одну точку, принимая услышанное. Караи хочется и к нему ближе быть. Отогреть замерзшие пальцы в его ладонях и поддержать хоть как-то. Узнать, что она прощена, а не из жалости здесь терпима им.

Микеланджело. Сидит прямо на полу, вытирая нос напульсником, и часто-часто моргает, коротко беззвучно всхлипывая. Его бы утешить и поддержать, а не молчать, глядя мимо. Такого искреннего и цепляющего горя Караи не видела никогда.

Рядом с ним сидит Кодама, сграбастав в свои медвежьи объятия, и влажно блестит глазами в сторону, скрипя зубами. Кулаки рассажены в кровь, на скуле здоровенный синяк, очевидно, оставленный Лео. Парень явно не хочет плакать и стыдится этого, но справиться с собой не может никак. Его мелко потряхивает, а углы серой маски уже промокли.

Донателло и, кажется, Юки. У Караи так и не получилось рассмотреть их отдельно. Молчат. Один держит другого за руку, и смотрят друг другу в глаза. Видимо, Юки ранен, потому что лежит на операционном столе, но на голове гарнитура с наушником, и блестящие золотинки взгляда очень сосредоточенны.

– Я пойду к месту взрыва, отец, – Лео стряхнул с себя оцепенение и сжал пальцы на плечах Сплинтера. – Вдруг они все же как-то уцелели. А если нет… если нет, то надо забрать тела, чтобы их не нашли люди. Наверняка же будут разбирать завалы…

Сплинтер едва кивнул ему, сжав его руку в ответном пожатии.

– Я с тобой, – Кодама поднялся, выпустив Микеланджело. – От меня там будет достаточно толку. Я все это дерьмо перекопаю до самого дна. Мы найдем их.

– Я тоже, – Майки вскочил следом, торопливо вытирая глаза. – Надо найти их.

– Я тоже, – Донателло поднял голову. – Юки, смотри за мониторами, пожалуйста. Если вдруг… вдруг где-то они объявятся, дай знать – твоя гарнитура включена.

Тот едва кивнул в ответ и перевел взгляд на большой экран.

Караи успела поймать этот взгляд, и он ей очень не понравился, но она не решилась ничего сказать об этом.

– Я покажу, как выбралась, – она неуверенно переступила с ноги на ногу. – Можете опять завязать мне глаза, чтобы я не увидела дорогу сюда.

Лео бросил на нее короткий испытующий взгляд и промолчал, а Сплинтер только как-то странно дернул кончиками ушей и отрицательно качнул головой.

– Если твое сердце принадлежит Шредеру, никакие повязки не заставят тебя хранить тайну. Если же ты решишь остаться с нами, то должна знать дорогу домой… Мива.

====== Лестница в бездну. ======

Так холодно, так страшно и так безумно больно, как в этот день, Миднайту не было никогда.

– Й’оку… Й’оку, где ты?

Выкапываясь из груды битых бетонных осколков и крошева кирпича, Мид хотел только одного – чтобы вокруг стало светло, и его отыскал его старший брат. Помог подняться и притушил боль в разорванной и разбитой ноге, успокоил, хоть как-то унял бы дрожь в руках и голосе.

– Й’оку! – Миднайт выполз из-под придавившей его балки и с трудом сел, оглядываясь по сторонам. – Помоги мне!

Он был в своей комнате, когда здание Цитадели вдруг содрогнулось, оглушив надсадным стоном треснувших перекрытий и опасно нараставшим гулом рушащихся стен.

Потом его настиг грохот взрыва.

А может быть, грохот он услышал раньше, или пропустил его, потому что был в наушниках?

«Третий этаж… окно…»

Мид кубарем кидается прочь, даже не думая о том, что его может ждать внизу.

Там внизу, оно еще только будет, а тут уже есть рушащийся ад.

Пусть там что угодно, но оно БУДЕТ.