Подземный комплекс, чем бы он ни был, в планировке оказался прост. От основного тоннеля в обе стороны расходились коридоры к разным блокам и помещениям. За четверть часа мы обошли почти все. Левое крыло когда-то было жилым. В тесных спальнях стояли ярусные койки. На стенах висели раскладные, как в поездах, столы. Под слоем пыли лежали личные вещи, истлевшая одежда. Правое крыло походило на исследовательский центр. Множество мертвых компьютеров и вычислительной техники, антенны и волноводные линии, горы непонятного оборудования. В одной из комнат поместился массивный генератор.

Вскоре мы добрались до сердца лаборатории. Центральный тоннель заканчивался просторной кабинкой. Почти всё пространство в ней занимала огромная панель управления с множеством кнопок, индикаторов и переключателей. Сквозь трехгранную стену из оргстекла просматривался большой темный зал. Под потолком мигали несколько неоновых трубок. В неровном свете было видно лишь верхнюю часть какой-то конструкции. Из темноты торчали металлические лопасти, широкая парабола антенны. Свисали трубки волноводов и плети кабелей.

– Должно быть освещение. – Шут начал проверять кнопки – полуживой пульт не реагировал. – Какая-нибудь аварийка…

– Стой, мы не знаем, что здесь было. – Семен заметно побаивался, заброшенный комплекс произвел на него впечатление.

– Расслабься, за двадцать лет тут всё рассыпалось. Вот… – Шут показательно дернул рубильник на стене.

Лампы мигнули, по залу покатился тяжелый низкий гул. В голове мелькнула догадка, через секунду в сознание ворвался фонтан боли, и я прижался к стене. Группу разбросало. Север, обхватив голову, упал на колени, Шут покатился по земле, судорожно срывая левый рукав – под запястьем расплывался красный ожог. То же с Семеном. Вживленные передатчики как-то резонировали с частотой установки. Из всей группы незашитыми были только я и Дана. Она привалилась к стене, но сознания не потеряла. Ребятам сейчас было хуже.

Я потянулся и дернул рубильник вниз. Он заискрил у основания, рычаг заклинило. Установка продолжала работать.

– Надо вырубить питание! – Зорал я.

Север вдруг вскочил на ноги, лицо исказила жуткая гримаса. Сильные руки рванули Шута за куртку – маленький азиат взлетел как кукла и врезался в панель. Русый атлет не контролировал себя. Ему на глаза попалась испуганная Данка, он зарычал и бросился вперед. Я успел упасть ему в ноги:

– Генератор… – я подавился остатком фразы, тяжелый удар выбил дыхание.

К счастью Дана услышала – оторвалась от стены и, спотыкаясь, побежала. Следующая минута стала самой длинной в моей жизни. Я поднимался и падал, нырял под мощные удары и катался по земле. Обезумевший Север решил разорвать меня на части. Очередной удар впечатал меня в стену. Голова шла кругом от излучения, но я все же сорвал захват и бросился в сторону. Время. Нужно дать ей время. Если он догонит Данку, в отчужденной зоне добавиться сушеных трупов.

Не знаю, как долго я бился в узком проходе, считая шаги и секунды, но когда последние силы оставили меня, всё вдруг закончилось. Потух свет, а вместе с ним затихла и чудовищная установка в зале. Ноги подкосились, я опустился на пол. Судя по звуку, Север свалился рядом. Кажется, без сознания.

Через пару минут в темноте зашуршали шаги, блеснул фонарик. Данка вернулась. «Не укладывается в Древо», – устало подумал я и зашевелился, пытаясь встать. Луч света ударил в глаза.

– Дан, здесь, – я сплюнул кровью. Пятно света опустилось ниже.

– Живой? – Её немного трясло от волнения.

– А похож?

– Не очень…

Я нашел фонарь, достал флягу и, как мог, привел себя в порядок. Обошлось разбитыми руками, парой новых ссадин и опухшей челюстью. Ребята один за другим стали приходить в себя. Никто сильно не пострадал. У всех троих – головная боль и ожоги на запястьях. Север толком не помнил, что случилось.

После короткого отдыха мы спустились и обыскали зал. Среди железных шкафов и мертвого оборудования нашелся последний обитатель лаборатории. Истлевший комбинезон скрывал усохшее тело мертвого исследователя. Тонкая рука застыла на силовом кабеле у основания установки. Рядом лежал кожаный портфель. Пожелтевшие бумаги неплохо сохранились. В нагрудном кармане нашелся кристаллик накопителя. Комплекс не зря маркировали «17» – на карте санитарной нашлось полтора десятка черных точек.

Ванная комната выглядит жутко. Раковина залита кровью, из крана льется прозрачная струйка, в сток уходит розоватый коктейль. На бледном кафеле красные потеки, коврик под ногами безнадежно испорчен. Бледный как бумага Кронекер сидит на краю ванны и неумело бинтует правое предплечье. Механический сустав в левом локте сковывает движения, перевязка получается слабой, сквозь серую ткань проступает красное пятно.

Последний узел нехотя затянулся, кровотечение остановилось. Марк протянул руку к крану, плеснул в лицо холодной водой. Извлечение прошло тяжело. Резать себя покалеченной рукой под слабым наркотиком оказалось сложнее, чем он ожидал. На полу осталось много крови. Во время операции Кронекер едва не потерял сознание, но всё же довел дело до конца – в окровавленном платке лежала микросхемка с десятком блестящих крючков-ножек и сантиметровым жалом антенны. Скоро служба безопасности концентратора потеряет беглеца.