Шрифт:
Вася, одетый в какую-то невообразимую женскую кофту, рваные красноармейские брюки и ботинки разных цветов, без головного убора, перепачканный угольной пылью, на тормозной площадке доехал до станции Рогаткино. Здесь после безуспешной попытки забраться на крышу пассажирского поезда, пропустил его, а вечером устроился на открытой платформе, груженной щебенкой, и рано утром, замерзший, голодный, прибыл на полустанок Вишняки. Товарные поезда здесь не останавливались, и Васе пришлось спрыгнуть на ходу, когда состав прошел с версту за станцию.
Разведчик вернулся к платформе, но спрашивать дорогу на Покровку не стал. Он обошел станцию. Позади нее на небольшой площади стояла подвода, запряженная парой лошадей. На ней, поверх нескольких мешков, сидела дородная женщина и лежа похрапывал седоватый дядька.
— Тетенька, — попросил Вася, — подайте что-нибудь от вашей доброты! Два дня не ел!
— Иди, иди! Бог подаст! — сердито буркнула женщина. — Одному подай, другому подай! Много вас дармоедов! Иди, иди, пока кнут не достала!
«Проклятая кулачка», — подумал Вася и заныл — Тетенька, ей-богу два дня не ел, — и часто-часто закрестился. — Я не дармоед. Могу что хочешь сработать! Могу станцевать, спеть…
Услыхав слово «спеть», дядька потянулся, сел и спросил густым басом:
— Это кто здесь такой веселый?
— Я, дяденька!
— Иди, иди! — гнала его тетка.
— Погодь, Катря, — остановил ее дядька. Ты как сюда попал?
— С поезда, с товарняка соскочил. Думал, работу найду, я не дармоед, как думает тетя Катря, — зачастил Вася. — Я могу любую крестьянскую работу…
— Гм! Крестьянскую? — усомнился дядька.
— Могу и с коровами, и на огороде, и около коней… — перечислял Вася свои специальности, — могу и по домашности…
— А в наймыки [20] в Покровку пойдешь? — спросил дядька. — Больно уж ты мал…
— Пойду, дяденька! К вам? — радостно закричал Вася. — С полным удовольствием!
— Та на беса он тебе сдался? — обрушилась на мужа Катря.
— Не нам, зачем он нам? Куме Марфе нужен хлопчик.
— Пусть она сама и ищет, — не унималась тетка, а Вася молил:
20
Наймык — батрак (укр.).
— Возьмите меня к вашей куме! Век буду бога за вас молить! — И стал часто креститься.
— Как же я тебя могу взять? — Дядька почесал затылок. — Я живу в Огневке, а кума в Покровке. К ней туда, — он указал дорогу, идущую от станции к недалекому лесу, — а мне туда, — и указал в противоположную сторону.
— Дяденька, — заныл Вася, — расскажите от вашей доброты, как спрашивать вашу куму, а я уж сам дойду.
— Вот привязался, как репей, — закричала тетка. — Иди прямо и прямо, а прозвище его проклятой кумы…
— Ты куму Марфу не трожь! — напустился дядька на жену.
Они заспорили, а Вася припустил к лесу. Главное, дорогу он узнал, а уж как быть дальше, увидит на месте.
Лесной дорогой, по наезженной колее Вася пришел в Покровку, когда уже смеркалось. Лес вплотную примыкал к большой деревне. Васе повезло. На околице его окружило несколько ребят. Без труда он узнал, где живет «кума Марфа», которой нужен наймык, но обращаться к ней ребята не советовали.
— Работы у Марфы на троих взрослых хватит. Баба злая, кормит наймыков хуже, чем собак. Вот они от нее и бегут. — Ребята указали на стоявшую чуть в стороне хату под железной крышей. — Лучше сходи туда, к тетке Одарке. У нее работы мало. Корова, две свиньи, огород, конь и хлопец, вроде тебя, Колькой звать.
Вася поинтересовался, почему хлопец не справляется с таким небольшим хозяйством.
— Га! Не справляется. Справлялся бы, если б не ездил часто на станцию. Уезжает на три-четыре дня, а тетка Одарка едва управляется со своими «самоварами», — затараторили в ответ ребята. Видя Васино недоумение, объяснили — Самогон она варит. На все село первая. Да еще на приезжих! Где уж тут ей хозяйствовать?
В тот же вечер Васю приняла наймыком тетка Одарка. Она велела ему выбросить кофту и дала взамен латаную-перелатанную рубашку.
— Спать будешь с Колькой на сеновале, там есть дерюжка, укроешься. Утром, как выгонишь корову, прополешь с Колькой огород, только смотрите мне, чтоб ни одного огурца не трогать! — погрозила она мальчикам.
Прошла неделя. Вася старался как мог. Изредка ему перепадали колотушки, правда, реже, чем Кольке, тихому, забитому мальчику.
— Сживает она меня со света, проклятая бандитка! И не мать она мне, а мачеха. Мать умерла давно, — рассказывал Васе мальчик. — Отца убили два года назад. Убегу я от нее при случае.