Ближе к городским стенам рухнуло большое сторожевое здание. Две круглые башни высотой более семнадцати метров, каждая стояли по обе стороны недавно построенной островерхой арки, а над входом, в нише, была установлена раскрашенная статуя короля Генриха шестого. Это были вечные символы гражданской гордости горожан - здесь живет власть. Ничто не сломит эту опору королевства: короля и его верных подданных.

Но страшные взрывы раздались на фоне остального грохота со всех сторон. Городская охрана не успела выбежать из башен, а те, что были снаружи, не понимали: что им делать? Что происходит? Где этот враг? В одно мгновение удар страшной силы разметал по сторонам куски окровавленных камней, куски человеческих тел. К свежим кускам мяса, присоединились в полете давние украшения: на главных воротах всех городов, что 'сити' с их соборами, что 'таунов' с церквями, уютно разместились в назидание всем пронырам и мерзавцам преступникам головы и отрубленные палачом конечности нарушителей спокойствия, закона и редких государственных изменников. Классическое древнее украшение входа в мир цивилизации. Такое честное и прямое своей искренностью предупреждение: закон суров! Закон что дышло, можно так разнообразно все повернуть и развернуть, что только остается удивляться, и что еще можно выдумать на тему забав с конечностями: вот стоят у ворот пики, а на них насаженные почерневшие головы преступников, и глаза их уже давно выклевали птицы, и давно не воняют - очень красиво и приятно глазу. С высоты в три метра из стен башен торчат специальные брусья: с веревок свисают руки и ноги, отрезанные у изменников, и злостных преступников и негодяев, сплошь покрытые мухами или их личинками. А клетки! О, эти славные клеточки, в которых оставляют на несколько дней в муках умирать зловредного нарушителя, а потом только косточки его торчат во все стороны, а клетка покачивается из стороны в сторону при сильных порывах ветра - успокаивающее зрелище, умиротворяющие звуки, услада глаз, утеха ушкам: 'скрип-скрип', стой на вахте спокойно, стражник, только не засни - в клетку не посадят, но будет тебе 'Ай-яй-яй'. 

Увы, последний, страшный и неумолимый 'Ай-яй-яй' пришел к привратным стражникам. Просто груда в три метра осталась на месте воротных башен Эксетера. И самой жуткое было в том, что из глубины этой груды камней вперемешку с трупами раздавались стоны и крики, мольбы о помощи и проклятие всему свету. Эксетер подал голос, и это был не голос военачальника, отдающего четкие приказы в минуту волнения - это был голос теряющего жизнь человека, который понимает, ему не повезло, умирать он будет долго, в муках и страдании от жуткой боли, которая даже разумно помыслить не дает, только кричать, только вопить во весь голос от боли.

В замке, расположенном на северо-востоке у стен, жили королевские чиновники. Установление закона и порядка - вот что такое цивилизация, и, по сути, все цивилизации одинаковы - все они порождения городов. Есть города - есть цивилизация, нет городов - варвары вы, вольные в своей дикости. А дальше это уже бред и провокация, и меряние пипирками: чей город круче, чья цивилизация лучше. Чиновники везде одинаковые! Законы разные, а чинуши одинаковые, таков порядок городов. И сейчас этому порядку пришел полный капец: 'мир разделился на до и после' - и 'после' осталась очередная груда развалин того, что еще утром было замком Эксетера, руины, стонущие о прошедших временах мира и спокойствия, медленно умирающие, истекающие кровью.

'Вот ведь ловкий коротышка!' - с восхищением пробормотала Фелис и точным броском уметила гранату в окно второго этажа корявого дома. 'Кто так строит? Ну, кто так строит?!' - в который раз в гневе вскрикнула амазонка и швырнула очередную гранату в окна дома напротив. Мастер Луис в Атлантиде, грандмастер каменного ремесла, за такую кривую укладку стен не просто уши оборвет и трудодней пропишет полную задницу - он внесет тебя в 'черную книжку масона'! Об этом им по страшному секрету поведал брат Алексус, и даже капитан Апфия не стала этого опровергать. Если попал в 'черную книжку масона', всю жизнь сам себе будешь по камню корячиться! А к годам десяти уже все поняли: нет простых ремесел. Есть, казалось бы, простые начала ремесла, но и в них таятся такие хитрости и секреты, раскрыть которые могут только великие мастера труда - такие, как брат Луис из Сарагозы, брат Антониус Марселин и мастер Мигель Толидо, и мастерица Анна самая лучшая в гончарном ремесле на всю Атлантиду.

Восхищение и некоторую досаду у нее вызвал проигранный спор минеру в их центурии. Девчонок не брали в минеры! Это решение было вынесено раз и навсегда. Поэтому амазонки приняли троицу минеров сдержанно, с холодком. И больше всех негативности выпало на долю невысокого мальчишки Петра. Девчонки помыкали им знатно, но он не обижался, просто работал по команде, вживался в центурию амазонок. Однажды он ругнулся на незнакомом языке, и проходивший мимо капитан легат Виктор остановился, подмигнул ему и что-то начал с ним обсуждать на странном мявкающем языке франков, Петр успокоился, улыбался, а под конец короткого разговора легат потрепал его коротко стриженую голову и добавил: ' Держись, мусье, немного осталось, все они к тебе прибегут за французскими поцелуями!' Лучше бы он этого не говорил. Все подростки дружно скорчили мордашки: 'Бее-е-е'. А часто серого от пыли минера, с растрепанными во все стороны, серыми от той же пыли волосами, так и стали звать 'Мус' - 'Мышонок'. А он махнул рукой, только год назад стал огрызаться. И все в сторону одной амазонки - в сторону Фелис. Главную заводилу всех затей и веселых проделок он стал ответно обзывать 'Кошечкой'. Она смутилась, пыталась доказать, что ее имя это от 'счастливости', а не от 'кошачести'. Но Петросу было безразлично, он согласно кивал ее словам, но обращался к ней: 'Кошечка'. Вчера они здорово разругались. Замок у воротной башни Петр должен был подрывать в последнюю очередь - что они могут, эти поганки рабовладельцы, которые только кровь пьют из честного народа? Даже не воины, не ремесленники - придворные бумажные черви, которые на века записывают проступки честных людей, надзирают за порядком, сами ничего не делают, только отмечают чужие провинности и неудачи, и с того кормятся. Петр был спокоен. В последний год он вытянулся, еще раздался в плечах, но для всех девчонок так и оставался своим 'мышонком'. 'Взорву я его, Кошечка, не волнуйся' - улыбнулся он Фелис. 'А я и не волнуюсь, взорвать замок и я могу. Только надо все грамотно сделать. Один ты не сможешь, Мышонок' - усмехнулась в ответ амазонка. Он даже отвечать не стал, посмотрел на нее, как на девчонку первого года обучения, на сопливую сестренку малолетку, словно ему неудобно за то, что в голову пришло нехорошее на тему: 'Нельзя тебя обижать, хоть сопля, но моя родная. Ничего ты еще не понимаешь в шкварках, куда тебе о взрывном деле рассуждать'. И они поспорили. Как всегда. На шоколадку.

Проиграла Фелис спор - специально ей выделили этот сектор Эксетера, на северо-востоке - она видела, как почти одновременно взметнулись камни из стен замка, словно из большого кожаного мешка с разных сторон прыснули четыре струи грязи, и мешок сразу развалился по швам, сдулся, осел в грязь скомканной кучкой грязной испорченной кожи. Так и замок, что гордо стоял до этого дня, сложился вовнутрь себя, стены как-то упали вовнутрь замка, он словно присел, превратился в довольно высокую груду камня.

Фелис достала еще гранату, только приготовилась метнуть ее в гостеприимно распахнутое окно первого этажа, как прямо на нее выскочила из переулка амазонка. Фелис сразу узнала Мари, свою хорошую подругу, настоящую сестру, с Мари не пропадешь:

– Это мой дом, Фел! Ты все свои семь домов уже обработала?
– сразу выдала свое возмущение Мари и швырнула свою гранату в тоже окно, из которого уже хлопнул резкий звук взрыва.

– Все семь, - откликнулась амазонка. И приготовила пеевязь с ножами к бою, пришло время метать ножички.

– Ты чего смурная? Все нормально?
– заметила смятение подруги Мари.

– Да там этот придурок, Мышь, где-то не отзывается, - неохотно призналась ей Фелис.

– Так иди и проверь, коряга! Минера потеряем, вылетим из легиона на плантации! Быстро беги к замку, Кошара, - сразу взъярилась Мари. Совсем обурела, подруга, там минер не обозначился, а она с гранатками шалит.

Даже не глядя в сторону убегающей подруги, амазонка спокойно забросила гранату в раскрытую дверь дома напротив, и метнулась внутрь после хлопка разрыва - секунд пять у нее было для спокойной работы, оглохли они там - все, кто не словил осколки. Глушат гранаты хорошо, удобно для резни. А осколки... несерьезно, вот мины это да! Минеры славные мальчишки! Толковым делом соображают: 'Клац' и пара десятков на кусочки!