– Львиное сердце, - сразу выдал Зубриков.

– Точно. Мы знаем, что в этом мире история с нашим прошлым не сходится. Другое здесь прошлое. Но про святых Плантагенетов я не слышал, - продолжил пояснять свою мысль Костя и рассмеялся.
– А что он сделал, этот Ричард, как король? Эд Черный принц - достойный ему наследник - шатался по турнирам, по Европе, воевал всю жизнь, довоевался. Совсем не святую жизнь вели эти анжуйцы. Нет и не будет у них никаких реликвий, пусть не воображают. Регалии - это они имеют. Даже рубин Черного принца уже солидный артефакт. Мечи у них есть, возможно, корона. 

– Королевские регалии украсть, это... несолидно, - высказался по этому вопросу Витя.

– Правильно, Витя, - поддержал его Ринат.
– Ребята, такие ценности можно захватить, получить в дар, но кража - это за пределами. Я себя уважать перестану.

– И главное, есть половинка короны: свой, карманный наследник. Придет время, можно и поиграть в эту игру, если захочется. А куда мы денем королевские регалии?
– рассмеялся Витя.

– Вариант 'Джоконда' - украсть и спрятать, самому втихушку любоваться неземной красотой... нафиг надо, - хмыкнул Леша.

– Вообще, на нашем уровне, красть уже грешно, брат Алексей, - строго добавил Костя.

– 'Тебя посодют, а ты не воруй!' - рассмеялся Лешка.

– И посодют нас в Тауэр, - вздохнув, добавил Костя.

– Так нет больше никакого Тауэра, - удивился Ринат.
– Я ж его взорвал.

И все посмотрели с непониманием и осуждением на этого нехорошего человека. Взорвал, сволочь, Тауэр. И ничего им не рассказал!

*

Поздним утром 27 января, в четверг, накануне дня страданий Господа, в день воплощения великого предательства армия англичан вышла в поход на Плимут.

Ничто не предвещало беды.

Казалось сама природа благоволит их делу, на самом рассвете прошел несильный дождик, чуть размочив твердое покрытие старой дороги, но, как неприятны походы зимой, зато мало пыли. А холод можно прогнать хорошей порцией доброго вина на привале, или прямо не сходя с седла, лишь приказав оруженосцу доставить для господина желаемое.

Во главе колонны ехали Ланкастеры: Хампфри Глостер Ланкастер герцог Глостер, герцог Сомерсет. Достойную компанию предводителям составляли славные воители Азенкура, и других мест побед английского оружия: Томас Монтегю граф Солсбери и де ла Поль граф Суффолк, лорд Камойс, Ричард Бошам граф Уорик, хоть и держал сторону Йорков, решил взглянуть на новую угрозу, что обрушилась на берега Англии. За гордо восседающими всадниками шла колонна пеших воинов, которые были одоспешены проще, но весьма надежно, все поблескивали сталью простых надежных шлемов, кольчугами и нагрудниками. Колонна несла более простое, но не ставшее от этого менее опасным оружие: пики, мечи, арбалеты. 'Вассалы не идут впереди господ!' таково было одно из правил войны, хорошее правило. Командиры должны быть впереди, а не глотать пыль, даже сейчас, зимой, слегка поднимающуюся с дороги от неспешного движения воинов. Колонна растянулась почти на милю, настолько велика была армия, вставшая на защиту правого дела - нести возмездие во имя Короны.

Ничто не предвещало беды.

Зимнее солнце пробивалось лучами через обрывки серых облаков, чтобы осветить дорогу на Корнуолл, на Плимут. Цвет английского рыцарства мощно и спокойно шел маршем на бой с коварными и дерзкими захватчиками. Знатные графы, бароны ехали верхом, не в полной боевой готовности, надев только сверкающие под лучами солнца нагрудники украшенные древними гербами великих домов. Легкий и свежий, морозный ветерок весело играл знаменами и флажками, которые смело отмахивались от его приставаний, развивались на ветру и радовали глаз своими цветами и гордостью за предков. Блистательная конница, словно на турнире, горделиво красовалась своей мощью, выучкой боевых коней, своим оружием и силой.

Ничто не предвещало беды.

Никто ничего не понял, когда страшный грохот раздался со всех сторон и дорога превратилась во взбешенную смертельно раненную змею, которая взметнулась к путникам, и стала разить их, нанося удары осколками своей чешуи, крепкими зубами, и сразу ослепив грязью, ударившей фонтанами с поверхности дороги. 

Всадники стали гибнуть от роя железных осколков летевших, казалось, со всех сторон.

Люди оглохли на короткие мгновения, и стали заваливаться вместе с падающими на дорогу лошадьми, а некоторые валились с седел мертвыми. Почти все рыцари, осознав, что попали в непонятную, но смертельно опасную ловушку, сразу отдались во власть своего боевого опыта, и пригнувшись почти до седел, опытные воины стали поворачивать коней, все разом, в разные стороны, сразу создав страшное смятение в ровных рядах колонны. Лошади слепо повиновались командам, но не могли принести спасения хозяевам, они оглохли от грохота, мешали друг другу, сталкивались, пятились, вставали на дыбы, и громко ржали, внося свой голос в звучащий со всех сторон ужасный хор бойни. Те, кому посчастливилось успешно развернуть коней в сторону свободную для спасения, рванули с места изо всех сил, но те, кто совершил поворот назад сразу врезался в шедших за ними пеших воинов. Образовалась свалка, неизменная спутница столкновения пехоты и конницы, когда некого винить за произошедшие беды, вооруженные пиками воины хаотично размахивали своим оружием в разные стороны, ничего не соображая, многие сразу достали мечи из ножен, но, вооружившись, только сделали хуже - теперь они случайно ранили окружающих. Иногда всадники сшибали пеших легко, те разлетались в стороны, но очень скоро всадник останавливался, окруженный со всех сторон живым барьером, вооруженным сталью барьером, и конь падал, получив предательские удары по ногам, и вместе с конем падали в общую свалку те, кто не успел или не имел сил, чтобы ловко соскочить с седла. Вечная спутница жестокой схватки - земля пропитанная кровью образовала ту жуткую грязь, от которой иногда было трудно отмыться и за день, если не принять горячую ванну. Эта кровавая грязь, вместе с брызгами крови летела со всех сторон, взметнувшись от резких движений искавших спасения людей, она ослепляла, летела в глаза и рты, и это сводило с ума воинов, ввергало их в состояние боевого безумия, когда действуют инстинкты, а разум в ужасе скрывается в тенях сознания. Рыцари упавшие с коней, пытались быстро встать, они не успели надеть полные доспехи, но это сыграло со многими страшную шутку: многие неожиданно поняли, что кровь давно покидает их тело и сил нет никаких на то, чтобы подняться, и глаза заволакиваются предсмертным туманом и звенит в голове от криков, рева, проклятий и стонов. Если кому-то из рыцарей и удавалось извернуться так, чтобы появилась возможность подняться на ноги, то встать они все равно уже не могли. И вдобавок ко всем страданиям, по телам упавших, шагали, бежали все новые и новые ищущие спасения, которые не заботились о раненных и павших. И уже нельзя было толком различить кто есть кто - кто знатен, а кто простой воин, все уже были измазаны в кровавой грязи, ослеплены грязью и не слышали громких кличей старых домов, призывающих на помощь своих оруженосцев, или добрых знакомых. Это был хаос. В этом проклятом шуме никто ничего не слышал, оглохнув от резких звуков, а потом и от громких и надсадных криков страдальцев и тех, кто искал путь для спасения из этой мясорубки. И никто не видел врагов! Только снова начинала метаться разозленной тварью змея дорога. Только смерть разила с земли, словно земля возмущалась приходу англичан и швыряла в них боль, кровь и страдания, заявляя во весь голос ревом и стоном бойни: 'Вы потеряли меня. Отныне я земля атлантов'. Джон Толбот граф Шрусбери - два срока отслуживший в Ирландии королевским наместником, повидавший разного рода схватки, был готов, казалось, к чему угодно на поле боя. Он без труда выкарабкался сквозь груду павших и раненых тел, и, с легкостью уворачиваясь от беспорядочных ударов оружием со всех сторон, метнулся к обочине и дальше, в сторону от реки, через которую так и не успели перебраться его друзья и знакомые. Отступить, собраться, принять командование, сплотить ряды, это только начало - мятежники скоро придут добивать павших, и резать уцелевших - так было всегда. Он даже не понял, что это за кусок камня упал у него на пути, но пробегая дальше он внезапно оглох от нового удара, и не удержался на ногах от сильного толчка в спину - падая, он только успел усмехнуться и подумать: 'Будьте вы прокля...' 

Всё новые разрывы взметались из-под ног, разбрасывая во все стороны смертоносные куски железа, словно Атланты приносили жертвы своим богам. Они не могли быть добрыми христианами эти язычники, которые превратили дорогу в алтарь для кровавого жертвоприношения.

На несколько сотен метров дорога превратилась в жуткую полосу адских страданий из кошмарных снов: истекали кровью и шевелились перед смертью в муках человеческие тела, тела коней, где под слоем мертвых задыхались еще живые, счастливчики перемешались с мертвыми и ранеными, большинство не были полностью закованы в доспехи, застигнутые вероломными врагами, они раскидывали куски трупов в разные стороны и пытались выбраться из этого зловещего месива людей и лошадей с переломанными ногами, руками, телами. 

Врезавшись в самую гущу убегающих, барон Торнтон рубил себе дорогу только к одной цели - назад, дальше от этих колдовских снарядов. Дорога уже не отсвечивала отраженным светом блеклых лужиц, оставленных утренним дождем, она текла под ногами грязью, страшной грязью боя, которая образуется от пролитой крови. И метались в разные стороны оглушенные, сходящие с ума рыцари и оруженосцы. Второй граф Вустер, только вырвавшись на чистый участок дороги понял, что не может сделать и шагу! Он прорвался, он выжил, оставив там, за спиной весь этот кошмар! Но... ноги его ослабли и граф только сейчас почувствовал, что он просто истекает кровью от многочисленных порезов и ударов железными кусочками. Он поднял руку к лицу и увидел железный обломок прута, на два дюйма торчащий из предплечья. Хотел вырвать, но не смог. Уже не смог. Ноги окончательно подкосились, в глазах потемнело и граф упал на дорогу.