Увидев входящего, который направлялся в его сторону, он перестал слушать сидящего рядом с ним верховного жреца, пристально посмотрел на него. Когда тот подошел к ступеням и склонился в почтительном поклоне, Митридат II, прозванный Великим, произнес властно:

–Почему ты, принц Тигран, не присутствуешь на моей вечерней трапезе?

Хотя он проговорил это негромко, слова его отчетливо прозвучали по всему залу, так как все кто присутствовал в нем, увидев, что грозный царь Парфии будет говорить, сразу приумолкли.

Мужчина, которого назвали принцем Тиграном, выпрямился, открыто посмотрел на царя и ответил:

– Оттого, великий царь царей, что я имел несчастье вызвать твою немилость.

– О какой немилости идет речь? – удивился царь царей.

– Вот уже, сколько времени, как твой солнце подобный лик, не был обращен ко мне, – смиренно произнес принц Тигран.

Митридат снисходительно улыбнулся, удовлетворенно кивнул головой и произнес:

– Повелеваю отныне присутствовать на всех моих трапезах, а также сопровождать меня в числе “друзей и благожелателей“ на завтрашней охоте, которую я устраиваю в честь посла города Антиохия.

В зале завистливо зашумели. Принц снова склонился перед царем царей, затем выпрямился и пошел к так называемому “столу заложников, “ за которым сидели представители царств, признавших верховную власть Парфии. Тигран уселся рядом с молодым человеком, который вежливо поздоровался с ним:

– Рад видеть тебя, принц Армянский.

– И я рад видеть тебя, принц Атропатены, – улыбнулся ласково Тигран и добавил еле слышно: – Ты единственный человек из этой толпы, с которым мне приятно встречаться.

Митридат Атропатенец понимающе кивнул головой. Несмотря на разницу лет, оба принца сблизились быстро. Еще при первой встрече каждый из них сразу распознал в глазах другого тоску. Они оба тяготились положением заложников, и от всего сердца ненавидели парфян. С течением времени принцы прониклись друг к другу доверием и стали делиться сокровенными мечтами. Мечты были схожи – вернуться на родину, вновь ощутить свободу и сбросить ненавистное парфянское иго. Хотя не были даны никакие обещания, каждый из них знал, что может рассчитывать на помощь и поддержку другого. Атропатена и Армения являлись соседями, у обеих был единый противник – Парфия.

Во время последней охоты молодой Митридат Атропатенец простудился, и они не встречались почти две недели. Принц Тигран скучал, но не навещал своего товарища по несчастью, так как в открытую проявлять дружбу было неразумно и даже опасно. Во Вратах это чувство не приветствовалось, здесь царили свои особые порядки, основывавшиеся на доносе, лести и лжи. Умным считался тот, кто лучше приспосабливался к дворцовой жизни, лесть считалась естественным орудием к достижению цели, богатство и власть являлись единственными мерилами человеческого достоинства.

Оба принца жили при Вратах со своими семьями, доступ к которым был закрыт для постороннего человека. Тигран Армянский попал в Парфию, когда ему не исполнилось еще 7 лет. Его отец, царь Тигран вынужден был подписать мир после тяжелого поражения и в качестве гаранта мира отдал своего старшего сына в заложники. Воспитанием и обучением маленького принца наряду с армянским учителем занимались парфянские маги и жрецы. Женился он по тогдашним меркам очень поздно – в 17 лет. Его женой стала прекрасная Зарухи, которая происходила из влиятельного армянского рода, и теперь у них были три сына и дочь. Старший сын, Зарех, пошел в мать, переняв от нее, тонкие черты лица и серые выразительные глаза. Остальные дети больше походили на отца.

Тигран Армянский ничем не проявлял свое нетерпение и даже всячески подчеркивал свою преданность парфянскому престолу, за что и пользовался относительной свободой. Он проявлял большой интерес к парфянскому войску, был знаком и даже близок со многими полководцами. Однажды он даже попросил у царя царей разрешения участвовать в походе на Согдиану, так как ему хотелось увидеть парфянскую огромную армию в действии, но получил отказ. После этого грозный Митридат Великий стал проявлять по отношению к нему некоторую благосклонность.

Принц Тигран старался не пропускать ни одной охоты, которая была его страстью. Он целыми днями мог бродить по предгорьям один в поисках дичи и никогда не возвращался с пустыми руками. Его тяга к одиночеству принесла ему репутацию нелюдима, и никто не пытался сблизиться с ним. Исключение составлял лишь Митридат Атропатенец.

Зал равномерно гудел. Когда послышались три быстрых царских хлопка, в зал вбежали танцовщицы. Под звуки музыки, равномерно покачиваясь, они подплыли к царскому столу и закружились в вихре танца. Их полуобнаженные тела извивались змеей, переплетались друг с другом, воспевая чувственность и страсть. После них вперед выступили два великолепно сложенных голых мужчины. Один из них олицетворял Аримана и был покрыт черной краской, другой при свете факелов сиял золотом. Они изображали извечную борьбу добра и зла, света и тьмы, Аура-Маздао с Ариманом. Полупьяные зрители воодушевляли их криками, хлопая в ладоши. Когда Ариман, в конце концов, был повержен, все вскочили со своих мест и заорали: