Шрифт:
Утром, когда Вяча пришёл к Антоше, а тот, уже поработав, одевался, Вяча, на которого вдруг нашло весёлое настроение, запел:
Чепуха, чепуха — Это просто враки: Сено косят на печи Молотками раки.— Знаешь, Антон, — сказал Вяча, — я думаю, что кафтан, который мы ищем, просто чепуха, как в этой песенке.
И когда ребята снова собрались на «Ласточке», Вяча неожиданно для всех, кроме Антоши, заявил:
— Мне что-то надоело искать этот кафтан.
При этих словах Егор был готов чуть ли не расцеловать своего вечного «противника».
— В самом деле, к чему какой-то кафтан? — горячо поддержал он Вячу. — Лучше просто путешествовать на «Ласточке», ловить рыбу.
Но Вячу уже обуревали новые фантазии.
— Хорошо бы открыть какой-нибудь необитаемый остров! — мечтательно произнёс он. — И там произвести раскопки. И найти стоянку первобытного человека. И всякие там его орудия… Искать — это всё-таки интересно.
— Искать не искать, а через два дня в плавание, — сказал боцман. — Готовы?
— Всегда готовы! — весело ответили матросы.
И через два дня «Ласточка» уже была в новом походе.
Ночью пролился лёгкий дождик. Но утром из-за далёкого зубчатого леса поднялось солнце.
Раннее утро в лесу и на реке — самое щедрое время суток. Прислушайтесь к крику и щебетанию птиц. Присмотритесь к ним: они не только поют, но и сами трудятся, добывают корм для своих птенцов.
Присмотритесь к быстрогонной игре рыб. Множество водяных колец возникает на речном зеркале. Кольца рождаются мгновенно то тут, то там и быстро расплываются, исчезают. Это большой гон рыбы. Но часто это не только игра, а и свирепая охота, когда большеротая, острозубая щука стремительно настигает свою беззащитную жертву — маленькую плотичку-сорожку или сопливенького ерша и с ходу заглатывает их.
Ранним утром особенно явственно слышится дыхание реки и дыхание недалёкого моря. Ощущаются даже запахи недавно прошедшего дождя. Но пахнет не дождь, пахнет напоённая влагой листва. В будоражащей смеси запахов остро выделяется прянолекарственный аромат диких полевых цветов и трав.
А поднимется повыше солнце, придёт ветерок, затарахтят моторные катера — и очарование раннего утра бесследно исчезнет.
Когда «Ласточка» вышла на речной простор, раннее утро только зарождалось. И акварельные нежные краски неба и пушистых розоватых от солнца облаков были ещё свежи.
— Сегодня пойдём не фарватером Двины, — сказал боцман, — и не к взморью, а вверх по реке, между островами.
В пути Степан Иванович вспомнил:
— Послушай, Вяч, позавчера я тебе дал задание отремонтировать кранец. Плохо ты его отремонтировал, братец, никуда так не годится. Давай-ка, доведи дело до конца.
Боцман поднял с борта сплетённый из верёвок кранец и подал Полянкину.
— И вот тебе игла и прядено. Действуй!
Вяч положил кранец на колени и принялся за работу. Вскоре Степан Иванович поймал его унылый взгляд.
— Ну что, Вяч? Всё сделал?
— Не-ет, — тоскливо произнёс матрос. — Мне бы нож…
— Вот тебе раз! — рассердился боцман. — А где у тебя свой?
— Нету.
— Эх, ты! Сколько раз я говорил: каждый порядочный матрос должен всегда иметь при себе перочинный ножик и по крайней мере два метра бечёвки-стоянки.
Боцман подал Вяче свой автоматически открывающийся нож.
— Ты работай с удовольствием. А если работа в тягость, бросай её. Всё равно толку не будет.
Вяча принялся за дело и неожиданно для себя увлёкся. Вскоре он смущённо доложил боцману:
— Кранец отремонтирован.
— Ну вот, пять матросов плюс боцман, капитан в уме. Значит, умеем работать с удовольствием. Порядок! — одобрил Степан Иванович. Он привстал с банки и огляделся. — Эх, ничего на свете нет лучше раннего утра на реке и в лесу. Матросы, наслаждайтесь!
«Ласточка» неторопливо плыла меж низких зелёных островов, почти не нарушая утренней тишины. Смазанные маслом уключины и под действующими вёслами оставались немы.
И вдруг среди этой тишины и мирного благоденствия что-то оглушительно грохнуло.
— Ребятки! Нажми! — скомандовал гребцам боцман.
«Ласточка» мгновенно ускорила ход и минут через пять уже была у оконечности острова. И вот какая картина представилась экипажу маленького шлюпа.
На середине реки замерла большая лодка. Перегнувшись через борт, человек в телогрейке и зимней шапке-ушанке собирал с воды блещущую на солнце чешуёй рыбу и бросал её в лодку.
Второй человек, тоже в телогрейке, но в кепке, сидел за вёслами.
— Браконьеры, — прошептал боцман и громко скомандовал: — Вперёд!