Девушка просматривала предоставленное ей пространство, пока в обзор прицела не попал ее напарник. Сначала она повела прицел дальше, но вскоре вернула его в обратное положение, рассматривая лицо Дэрила.

– Если бы ты знал, как я тебя люблю, охренел наверное бы, - прошептала она тихо, и перевела оптику в другое место, от греха подальше.

В этот момент обзору Джулиетт предстала и знакомая машина: в поле зрения оказался и тюремный доктор.

– Пересядь на пассажирское, и ни в коем случае не вылезай, - шепнул ему Рик, старик лишь послушно кивнул в ответ и взял в руки автомат, высунув дуло в приоткрытое окно.

Коп поспешил зайти в помещение. Он был наготове, в его голове постоянно мелькали не самые лучшие варианты исхода событий, он сжимал револьвер во влажной ладони, его осторожное дыхание казалось угрожающе звучащим. Он был хищником. Но не единственным в этой комнате.

Из тени вышел он. Тот самый.

Рик сощурил глаза, показывая свою подозрительность, свою закрытость. Губернатор делал вид, что играет с ним, что ему весело, что ему свободно. А Граймс отчаянно пытался понять, собирается ли его противник нападать. Как он расшифровал кровавое послание Джулиетт и Дэрила?

– А мне и не нужен никакой мир, - хитро улыбаясь, произнес Губернатор. – Я здесь только ради вашей капитуляции.

***

Грунтовка затрещала под колесами подъехавшего минивена. Диксон моментально вскинул оружие, проведя под прицелом весь видимый путь автомобиля до тех пор, пока он не остановился.

– Ваш дружок уже здесь, - кинул он вылезающей из машины Андреа.

– Что? – женщина опешив, бросилась в сторону склада.

Диксон проводил ее взглядом, и в его голове абсолютно случайно, а может даже и не очень случайно, возникла аналогия с вечно куда-то бегущей напарницей. Неизвестно, почему она пыталась приложить руку к всеобщему спасению, может, потому что теперь почувствовала, что ответственна не только за Марти, может, из-за своих вечных страхов, но в Андреа было нечто похожее. Она всегда рвется в бой. Она всегда старается быть вездесущей.

Только если Андреа всецело стремится к миру…то рвения Джулиетт привели их именно в эту точку пространства и времени.

За блондинкой из автомобиля вылезли еще трое мужчин: за рулем коренастый латинос, с ним худощавый мужчина в очках, не имеющий никаких военных наклонностей во внешнем виде, и, наконец, седовласый бородатый мужчина, взгляд тяжелый, хмурый, озлобленный. Дэрил прищурился: черты лица этого человека очень смутно показались ему знакомыми, но он, напрягая свою память настолько сильно, насколько это было возможно, не мог понять, действительно ли видел он его раньше, или ему просто кажется.

Имя этого мужчины Джон Фатте. И он крепко держит в руках оружие, враждебно оглядывая арбалетчика и старика в машине. Он изучает их, старается использовать все, что покажется ему полезным. Но он не выдает себя. Он не должен говорить, что он отец их пленных – это сделает брешь в его защите, придаст ему слабостей.

– О, боже мой… - ей казалось, её сердце остановилось в эту секунду.

Она снова и снова смотрела в прицел, потом отводила взгляд, потом снова смотрела, протирала глаза, как это делают мультяшные герои.

– Я сошла с ума, - сердце Джулиетт колотилось как бешенное, первое и пока единственное чувство, которое сейчас главенствовало в ее голове – это страх.

Она не верила своим глазам и отчетливо понимала, что свихнулась. Там, в том изображении, что передавала ей оптика, она видела лицо своего отца! Отца, который жил в Анкоридже, в данный момент являющимся какой-то автономной авторитарной страной, прячущейся за высоченной стеной. А теперь он здесь – вот он! Это его настороженный взгляд, его походка.

«Да, черт, возьми, это не он. Это просто какой-то похожий мужик», - кричали мысли в голове снайпера.

Но эти мысли звучали крайне неубедительно. Здравый смысл говорил сам за себя. Это он. Но правдиво ли то, что она видит? Вот в чем вопрос. Руки Джулиет ходили ходуном, изображение, наблюдаемое в прицел тряслось, это не давало как следует погрузиться в черты лица исследуемого человека, и чем хуже было видно его лицо, тем четче девушка понимала, что видит именно своего отца. Сомневалась только в том, реальность ли это?

Время текло, а слежка больше велась за тем мужчиной, нежели за воротами склада. Уже и Андреа давно вышла наружу, расстроенная, и мужчины вроде как потеряли напряжение при виде друг друга – все, кроме Джона. Он по-прежнему был настроен враждебно, не ослаблял хватки, держа автомат в руках.

– Я записываю все, что происходит, кто-то же должен рассказать свою историю об этом мире… - говорил Милтон, обращаясь к

Хершелу через наполовину открытое окно.

– Возможно, - согласился старик.
– Если будет, кому её рассказывать.