Когда он приступил к исполнению своих обязанностей, у меня было такое ощущение, что наши отношения откатились к первым дням знакомства. Он опять молчал либо отвечал односложно, а о посиделках в кафе и думать было нечего.

Сегодня день вообще не задался. Утром пришёл тот самый упоротый шовинист, который считал, что я ни на что не гожусь. Он тряс Жене руку, говорил, что как только сменили юриста, сразу же его дело разрешилось положительно, обещал оплатить ему сауну с горячими девочками. А я, по его словам, должна как можно быстрее добровольно сложить полномочия начальника юридического отдела и стать начальницей поломоек, швабр и метёлок. Политика нашей компании заключается в том, что клиент при любых обстоятельствах должен остаться доволен. Поэтому я преспокойно пила кофе со сливками и молча наблюдала за ними, пытаясь не улыбаться.

После работы я покаталась по городу, хотя кататься в пятницу – удовольствие сомнительное. Весь город стоит в пробке. И даже на мотоцикле приходится несладко. Зато я заехала в тир и отвела душу. Нормальные люди в пятничный вечер едут с семьёй или друзьями развлекаться, но когда у тебя нет ни того, ни другого, отчего бы не пострелять в тире, представляя вместо мишеней некоторых клиентов.

Я вернулась домой ближе к одиннадцати. После душа я сразу же легла спать и уснула, как ни странно, довольно быстро. Неожиданно раздавшийся телефонный звонок, бесцеремонно ворвавшийся в мой сон, заставил меня подскочить в кровати. На электронном табло часов, висящих на стене, зелёным высвечивалось 3:15. Поздний звонок – это всегда страшно. Я сразу подумала о родителях. Не дай Бог дома что-то случилось! Я подлетела к своему письменному столу, где бросила вчера телефон. Я чувствовала, что меня начинает колотить. Я схватила телефон. Судя по надписи на дисплее, звонил… Женя. Какого чёрта? В такое время! Чувство тревоги сменилось злостью, я нажала на кнопку приёма вызова и рявкнула «алло». К моему удивлению, я услышала незнакомый мужской голос:

– Тамара Сергеевна?

– Да, это я.

– Вы знаете некоего Евгения?

Если даже с ним что-то случилось, какого хрена звонят мне? У него же есть родители. Но всё равно чувство беспокойства закралось в душу.

– Да, знаю. Что с ним?

– Ничего страшного. Наш бар закрывается, а он в стельку пьян.

Этого мне ещё не хватало!

– А вы кто?

– Я бармен. Станислав.

– А почему вы звоните мне? Я-то тут причём?

– Он сказал, что вы единственный человек, который сможет его забрать. Кстати, возьмите с собой две тысячи, ему не хватило денег, чтобы расплатиться.

Да уж, от этого Жени сплошные проблемы.

– Диктуйте адрес.

Интересно, позвонил бы мне Станислав, если бы Женя ничего не задолжал им? Выперли б, наверное, его на улицу без лишних разговоров.

Я быстро оделась, проверила наличие в кошельке требуемой суммы, вызвала такси. Как я поняла, Женя был не в том состоянии, чтобы ездить на мотоцикле. Хорошо, что машину подали быстро, и я уже минут через двадцать была в баре. Я увидела невысокого паренька за барной стойкой. Видимо, это и был Станислав. Он кивнул головой в сторону дальнего столика. В тусклом освещении я увидела Женю, сидящего за столиком, в ушах его были наушники. Судя по тому, что он тихонько завывал, он слушал музыку на телефоне. Сказать, что он был пьян – значило не сказать ничего. Он был просто в хлам. Я подошла к нему и взглянула на экран телефона. Песня – привет из девяностых. Я подумала, что люди, слушавшие такое, уже либо вымерли, как мамонты, либо перешли на нормальную музыку.

– Привет, меломан хренов, – я выдернула наушник из его уха. – Поехали.

– О, на-ша То-мо-чка я-ви-лась. Я-ви-лась – не за-пы-ли-лась, – заплетающимся языком произнёс он.

– Давай быстрее, такси на улице ждёт.

Он кивнул и попытался встать, но, завалив стул, с грохотом рухнул на пол.

– Может, ты перестанешь просто пялиться и поможешь? – обратилась я к Станиславу, неприкрыто таращившемуся на нас, что, впрочем, не мешало ему протирать фужер. Он нехотя поставил фужер на стойку и подошёл. Вдвоём мы еле-еле подняли Женю, который размахивал руками, то ли пытаясь нам помочь, то ли прогоняя нас. Я забрала со стола его телефон и сунула в карман, а Женя сгрёб со стола недопитую бутылку абсента, и мы направились к выходу.

У машины я отдала два косаря бармену, а потом мы с ним не без труда затолкали Женю на заднее сидение. Водитель был не в восторге от вида Жени и не преминул предупредить меня, что если Женя испортит салон, то он возьмёт с нас по тройному тарифу.

Я толкнула Женю в бок:

– Облюешься – я тебя прямо здесь прикончу. Говори адрес, куда ехать.

– К те-бе, к-конечно. Домой нельзя.

Поняв, что адреса я от Жени не добьюсь, я назвала свой.

Всю дорогу Женя молчал, закрыв глаза. Когда мы подъехали к дому, его всё же вырвало на клумбу. Хорошо, что это случилось не в такси. Переборов брезгливость, я обхватила его и мы поковыляли к подъезду.

– Тебе неприятно, да? – я промолчала на его реплику. – Ты всех ненавидишь. Все дураки вокруг, а ты одна умная. И что? Ни мужика, ни друзей, – всё это сопровождалось активной жестикуляцией. – Ты думаешь, ты меня ненавидишь? Да? А-а, нет. Это я тебя ненавижу. Слышишь, я.

Когда мы вошли в подъезд и остановились возле лифта, он продолжил свои излияния.

– Ты знаешь, как ты меня достала? Ты у меня вот здесь, – он постучал себя по груди, – в печёнках.

– «Печёнки» не там, ну это к сведению. Что ж ты меня тогда позвал, а не свою подружку? – не удержалась от замечания я.

– А нет у меня подружки, всё, – он развёл руками, – тю-тю.

– Понятно всё с тобой. Горе заливал.

Я отомкнула дверь, мы вошли в прихожую, я зажгла свет, и не успела закрыть за Женей входную дверь, как он выдал:

– Всё, спасибо, а теперь уходи!

– Что?

– Что слышала. Уходи! Убирайся! Проваливай! – он показывал для пущей убедительности на входную дверь. – Здесь тебе не рады!

Это ж надо допиться до такого. Я улыбнулась и покачала головой.

– Давай я помогу тебе разуться и раздеться, а потом уйду.