– Что-то мне всё хуже. Что-то плохо и хуже. Жить, даже не охота от болячек внутри. Готовы, эти тибетские старики, меня лечить, оживлять: или не готовы?

– Наши официальные доктора не спешат, советуют тщательнее изучить их методы, возможности.

– Они, что, тупые? Полгода изучают. Всю жизнь работают по специальности, практикуют, людей режут миллионами, а толку? Где прогресс в науке? Зачем наши доктора тогда, хватит иностранных, они умнее. За деньги, но совестливее, эффективнее.

Гномик умно пожал плечами, кивнул головой.

– Дядя, но по вас не скажешь, что вы при смерти.

– Если б ты знал, как это мне даётся. Пока не подох, надо думать о стране. Этим, наверное, и живу. Цель и есть сама жизнь.

– И вы один с такой великой целью.

– А её хотят от меня отнять. Сволочи. Ублюдки. Всё, что я великого строил, присвоить себе. Политические негодяи.

– И исторические, тоже.

– Верно мыслишь. Я всегда верил тебе.

И великий Кормчий, зло и с душевным пафосом советского агитатора, мощно давил на дрожащую в комнате спёртую атмосферу подозрительности и страха.

– Что-то эти черти от меня важное скрывают? Мне бы не было так всё хуже и хуже. Следи тщательней за моим личным доктором Ли Чжисуем.

– Не может быть, дядя. За каждым доктором, лично, постоянно следим. И за стариками, за каждым следят наши опытные, преданные революции, агенты.

– Толку. Толку. Может, кого-нибудь из них, пора пристрелить?

– Надо подумать. Найти в ближайшем роду каких-нибудь предков подозрительных.

– А стариков, тибетцев?

– Какой смысл? – Небрежно брякнул племянник. – Им всем за сто. Для них день или год не играет той роли, как для обывателя.

Мао медленно привалился на подушку после минутного неожиданного напряжения.

– Никому нельзя верить. Никому. Все партийные прохиндеи дружно притихли и терпеливо, очень терпеливо, ждут моей затянувшейся, долгожданной смерти. Скопом. О власти моей каждый козёл сладко мечтает. Подонки. Нет, надо немножко пострелять негодяев. Миллионов двадцать, тридцать. Вон сколько их развелось. Сам не знаю сколько. В стране давно жрать нечего, а они в наглую плодятся, как куры, кролики. Крысы ненасытные. Что за страна? На войну всех гнать надо. На войну. Кто там у нас первый враг?

– Ну, как всегда – злобные Советы, нахальная Америка, тупой Запад.

– Погнать пешочком на границу пару миллионов новобранцев с автоматами. Пусть потешатся шумною пальбой из всех видов оружия. Скучно нашему великому, бедному народу. Нет живительного, исторического адреналина. Да и мне скучно. Может я и болею от того, что нет хорошей, большой, агитационной, народной войны с врагами. А так, хоть встряхнусь душою. Кровь веселей по жилам моим побежит. Будет что народу ладного сказать. Да и недовольных всех на бойню потянем. Пусть дружно воюют за революционные идеалы. Пусть. А то совсем зря живут. Сколько времени нам надо, чтобы перевести армию на военное положение?

– На временное военное положение хватит и трёх дней. А чтобы начать военные действия, нужна скрытная работа полугода.

Мао ехидно оскалился.

– А мы скрытно не можем?

– Трудно. Много москалей живёт у нас вдоль границы. Очень много.

– Интернировать. В лагеря рассажать.

– Все поймут, что к войне готовимся.

– Неважно. Сколько у нас на сегодня танков?

– Десять или двенадцать тысяч.

– Ну, и всех их вперёд, в атаку. Пусть пыль великую поднимут. Как наша боевая конница в прошлые века.

– А горючее? У нас столько ни грузовиков, ни бочек с солярой и мазутом нет, чтобы обеспечить все танки.

– Что за страна, долбанная: ничего нет.

– А снаряды? – Умно и тактично подсказывал племянник, начинающему болезненно бредить, Председателю. – За каждым танком несколько грузовиков с запчастями гнать надо, или два три военных эшелона за одной только дивизией. Да и у нас просто мало толковых, опытных танкистов. А молодые – это горькие трактористы.

– А самолёты? Истребители. Бомбардировщики. – Злобно ухватился за следующую тему Мао.

– Около трёх тысяч. Но половина времён японской оккупации. Старые советские, американские, английские борта. Несколько французских, более новых. Но это ничто в современной долгой войне, на высоких скоростях и при подавляющей огневой мощности.

– А ракеты?

– Работа идёт. Полным ходом. Но нужно время.

– А его нет! Нет! – Истошно крикнул старик и зачесался нервно в животе.

Гномик молча кивнул. Добавлять не имело смысла. Мао подозрительно, болезненно вращал зрачками. Надо было вызывать врача. Но, Председатель остановил рукой.