– И, наверное, не два-три.

– Да. Спецгруппа минимум в сотню человек должна быть постоянно возле и вокруг него.

– И здесь нам американец много поможет.

– Я надеюсь на него. Мы достаточно много помогаем ему по обнаружению ракетных баз и шахт в восточных районах Советов. Дэна они, несомненно, знают. И знают неплохо.

– Если вы ставите на Дэна, мы поможем вам.

– Ну, уважаемый Ван, в принципе по основным вопросам мы договорились. Мне пора в центр. Пусть бог вам поможет во благо народу Китая. До свидания.

– И вам пусть бог поможет.

Сэр МакКинрой долго раздумывал и анализировал: на каком этапе может происходить утечка секретных кодов. Егеря-курьеры скрытно проверялись и подозревать их, пока не было причин. Как можно сканировать документы у группы сотрудников, если они прямым ходом из Лэнгли садятся на самолёт и без пересадок достигают аэродрома Дели. С аэродрома на машинах до посольства. Самое слабое звено самолёт. Но что там может происходить? Что? В самолёте курьеры имеют право спать. Но не все сразу. В самолёте находится проверенный экипаж и вся обслуга. Кому верить? Придётся установить скрытую съёмочную камеру. Необходимо снова лететь в Штаты?

Генерал посмотрел на часы: два часа ночи. Это в Индии. В Лэнгли сейчас десять вечера. Руководители отделов в это время отчитываются Директору. Ранее, чем через два часа, звонить не надо. При всей внешней скрытости и неизвестности момента, эксперт, всё же, был внутренне напряжён. Через сутки-вторые Рус со своей группой привезёт коды. Стоп. Стоп-стоп. Надо звонить Русу, пусть он установит видеокамеру в салоне самолёта. Сам пусть летит другим самолётом с частью группы. Можно потом сравнить, проанализировать.

Сэр Маккинрой включил рацию. Рус включился не сразу, только секунд через сорок.

– Слушаю вас, господин генерал.

– Здравствуй Рус.

– Хэлло, сэр.

– Я вижу ты бодр, капитан.

– У нас ещё вечер и мы все в активе.

– Это хорошо. Я подумал здесь, в тишине: может тебе часть группы отправить основным самолётом в Индию, а ты сам, со второй частью группы и с кодами лети рейсовым, гражданским самолётом. В основном планере необходимо незаметно установить видеокамеру. Я запрошу разрешение у Руководителя. Если что случится непредвиденное, на последней странице твоего документа, спецкода достаточно, чтобы тебе никто не предъявлял никаких претензий. Если кто пойдёт на тебя в наглую, отбивай им головы. Если применят оружие, имеешь право применить и ты.

– Понял, сэр.

– Рус, я подозреваю, что именно в самолёте происходит что-то необъяснимое. Что именно, камера и должна нам показать. Дина должна быть с тобой. Основные ребята группы, тоже, пусть будут с тобой. На основном самолёте пусть летят индусы. Они сикхи – ребята хорошие, но я, чего-то, подозреваю страшного на этом борту. Кем-то мы должны жертвовать. Беру ответственность на себя. Боюсь, что и за тобой хвосты плетутся. Но это, скорее всего, кремлёвские агенты. Они могут применить что угодно. И любые провокации спровоцировать. Опасайся их. Экипаж обязан представить тебе списки всех пассажиров. Если откажутся – имеешь право остановить взлёт, звонить руководству нашей конторы и передать полномочия прибывшим представителям разведки. Это твои права. Это, конечно, мои самые тёмные мысли, но опасаться надо всего и ко всему быть готовыми.

– Вас понял, господин генерал. Хвосты свои мы уже знаем. Как-то смело и неосторожно они работают. Одного мы подставили под полицию. Машины неаккуратно ставят. Второго под местных хулиганов.

– Хорошо, Рус. Вижу ты в боевом настроении. Это главное. Удачи тебе. Благослови тебя бог.

– Спасибо сэр.

– Удачи тебе.

– И вам, сэр.

«Я считаю, что ненависть к строю,

Который отправляет в могилу

миллионы людей моей родины, –

это не только моё право, но и

мой долг».

И.Л. Солонович.

1891-1953гг.

Вечный заместитель министра Общественной Безопасности, влиятельный генерал Чу, в последнее время был заметно напряжён и внешне, как-то не так, как обычно, выглядел: глаза стали острее, пристальней смотрели на собеседника, а речь из замедленной и тихой, стала резче и прерывистей. Правая бровь подёргиваться, а пальцы рук беспричинно сжиматься в кулачки. Долго смотрел он на своего любимого подчиненного, что-то тяжело обдумывая и постоянно мысленно прикидывая.

– Ну, мой дражайший и верный друг, брат и товарищ, что великий чемпион Тибета изъявил высказать на наши скромные общественные предложения?

– Классическое мудрое согласие, товарищ генерал. Ван верен себе. Он готов влезть в нашу политическую схватку, но при условии согласия своих старейшин. А те, я думаю, все против Мао. С шести тысяч древних, мирных монастырей сохранилось тринадцать. Они это хорошо помнят, как и гибель самих монахов.

– Вот и хорошо. Я, в принципе, тоже не сомневался в их готовности сотрудничать с нами.