====== Глава 48. Save me from myself. ======

Клаус пошел ва-банк. Вместе с Коулом он решает начать терроризировать одного криминального авторитета, который расширяет свою сеть борделей, известных тем, что представляет экзотику не только в сексуальных пристрастиях, но и в персонале: славянки, турчанки, афроамериканки, мулатки, метиски и т.д. Майклосны начинают рэкетировать: угрожают полицией и уголовной ответственностью. Но если Джек Лоуренс согласится на сотрудничество и разделение прибыли – Клаус и Коул обещают покровительство и отличных клиентов, в том числе и покупателей, а те не скупятся, если хотят иметь в качестве своей рабыни какую-нибудь экзотическую девушку. Лоуренс соглашается и назначает встречу на следующий день в своем борделе. Коул в этот день должен быть поставить диски с избиениями красавиц одному крупному клиенту, и на встречу едет Клаус. Там Майклсон узнает, что весь бизнес Лоуренса крышует авторитет мафиозной группировки, которая имеет влияние не только в Майами, но и в других городах штата Флорида. Словом, криминальное дело братьев срывается. Теперь Лоуренс вместе со своими покровителями начинают терроризировать Клауса. Майклсоны попадают в большую беду, ведь они знают, что бесполезно пытаться покинуть Штаты, платить – не вариант, потому что эти твари заберут все, а потом поставят на счетчик, начнут угрожать, пытать и убивать. У Клауса появились большие проблемы.

После того побега он не разговаривал с Еленой. Прошло около двух дней, а супруги оставались молчаливы. Клаус обращается к своим партнерам за помощью, но те отказываются идти против такого криминального авторитета. Майклсоны остаются без помощи. Первый взнос братья уже внесли, за свои промашки. Теперь Джек успокоился. По крайней мере, на несколько недель. Потом он снова выдвинет свои требования. Елена ни о чем не догадывается. Она ведет себя не менее странно: перепады настроения, ночные кошмары не дают нормально выспаться им обоим. А сегодняшнюю ночь Елена вообще не сомкнула глаз и выглядит бодрой. У нее появилась бессонница.

На третий день Елене надоело молчать. Она, открыв дверь, вошла в кабинет Клауса и села рядом с ним на диванчик. На ее губах была какая-то странная улыбка. Шатенка прильнула к мужчине и, обняв его, просто сидела несколько минут не двигаясь, уставившись в одну точку. Такое состояние тоже было характерно для поведения за последние три дня.

Итак, Клаус не знал причин изменения поведения Елены, а та не знала причины отстраненности Клауса, который думал лишь об одном: как бы сберечь эту цыганку, что сейчас была ни жива ни мертва.

– Я люблю тебя, – произнесла девушка, приближаясь к его губам. – Только тебя. Прости меня.

Клаус отстранился. На его сердце был тяжелый груз. Единственный способ уберечь себя и свою семью – устранить главного и захватить группировку. Да, наверное, так и надо сделать. Майклсон улыбается. Найти хорошего киллера не составит труда.

Елена тем временем снова тянется к мужу, но тот отстраняет девушку и, поднимаясь, подходит к окну. Гилберт недоуменно сморит на него, склонив голову на бок. Она чувствует, как желание сменяется дикой, неконтролируемой злобой. В отдалении слышится армянский дудук, не предвещающий ничего хорошего.

– Давай купим собаку? – произносит Елена, внимательно разглядывая человека, который в одно мгновение стал чужим. А любовь остывает… – Пожалуйста, давай купим…

– Хватит! – рявкнул он. Гилберт вздрогнула и почувствовала дикий холод на своих плечах, когда Майклсон обернулся. – У тебя и так есть я в качестве домашнего питомца: выдрессировала, а теперь используешь! Думаешь, я не знаю, где ты была в ту гребанную ночь?

Елена из-подо лба посмотрела на Клауса. В этом взгляде не было ничего хорошего. Так смотрят дикие, хищные звери, когда их пытаются засунуть в клетку, за вольер. Гилберт сжимала складки своего платья, продолжая молчать и глядеть в глаза тому, кого когда-то боготворила.

– Я не спала ни с кем, кроме тебя, – зло процедила девушка. – Тебе так жаль купить мне животное?

– А тебе так жаль быть честной со мной? У меня проблемы, Елена! Серьезные, и где твоя поддержка, когда она мне нужна? Я был с тобой рядом!

Елена улыбнулась, подняла выше подбородок и чему-то рассмеялась. В этом смехе было столько отчаянья, сумасшествия и обреченности. Девушка медленно поднялась и, подойдя к стене, села в угол и придвинула к себе вазон. Ей было не плевать на проблемы Клауса. Просто психическое состояние девушки сейчас находилось на шаткой границе между сумасшествием и вменяемостью. А эта та самая граница, перейдя которую, назад вернуться не сможешь.

– Вылезай оттуда.

Елена ничего не ответила. Она скрестила ноги и поджала их под себя. Шатенка чувствовала себя здесь уютно: ее давно забили в этот угол, выйти из которого она не может до сих пор. Девушка просто молчала, разглядывая зеленые листья какого-то невысокого растения и едва касаясь их пальцами. Ей казалось, что когда она может насладиться единением с природой, она успокаивается. Цыганка начала погружаться в глубины своих воспоминаний. Ей так снова хотелось побегать между огромными стеблями кукурузы под звездным куполом ночи и насладиться тишиной. Ей так хотелось быть с тем, по ком отчаянно бьется сердце! А вместо этого сухая действительность: очерствевший муж, огромная квартира и маленькое растение, к которому появилась внезапная ненависть. Елена поднялась и, взяв горшок с цветком, подняла его на уровень глаз. Потом она отпустила его, и тот разбился. Осколки керамики, земли и бедное растение, которое скоро может погибнуть, были рассыпаны по паркету.

– Что ты творишь? – Клаус грубо схватил шатенку за руку, но та тут же выдернула ее.

– Не прикасайся! Никто не смеет прикасаться ко мне. Вы забыли кто я?! Я – Дрина! Меня запрещено трогать и подчинять. Мною можно восхищаться лишь издалека!

Елена оттолкнула его и побежала к выходу. Клаус попытался ее остановить, но та расплакалась, закатила истерику и, в конечном счете, убежала.

Елена пришла на пляж, где когда-то была София с табором. Здесь Елена чувствовала себя спокойно. Девушка села поодаль и устремила взор уставших глаз на линию горизонта, на то, что никогда нельзя будет настичь. Счастье – линия горизонта, и сколько бы отчаянно девушка к ней не бежала, к ней не приблизиться.